АКАДЕМИЯ ВОЕННЫХ НАУК РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Cтруктура АВН

Фотогалерея

Актуально

Новости

Архив новостей

«Дальний Восток и Арктика: устойчивое развитие»

«Дальний Восток и Арктика: устойчивое развитие»

5 и 6 марта в Москве в здании Торгово-промышленной палаты Российской Федерации прошла IХ...

Состоялось рсширенное заседание членов Президиума

Состоялось рсширенное заседание членов Президиума

22-27 декабря для решения насущных вопросов деятельности Академии было проведено заседание...

Памяти первого руководителя Рязанского отделения АВН

Памяти первого руководителя Рязанского отделения АВН

  Юнармейскому отряду школы N51 г. Рязани присвоено имя Героя Советского Союза Альберта...

Памяти воинов-интернационалистов

Памяти воинов-интернационалистов

Памяти всех воинов-интернационалистов, прошедших дорогами Афганистана, был посвящен «Урок...

Собрание отделения

Собрание отделения "Оборонного строительства"

8 февраля, в канун Дня российской науки, в московском здании Военной академии РВСН имени Петра...

Полковнику Л.В. МАРДАХАЕВУ 80 лет

Полковнику Л.В. МАРДАХАЕВУ 80 лет

Заслуженному работнику высшей школы Российской Федерациидоктору педагогических наук,...

О совещании членов президиума академии

О совещании членов президиума академии

25 января состоялось совещание членов Президиума Академии, на котором обсуждались актуальные...

Лауреат премии имени М.А. Гареева

Лауреат премии имени М.А. Гареева

  Действительный член  Академии военных наук генерал-лейтенант Лата Василий Филиппович за...

В альма-матер крылатой пехоты

В альма-матер крылатой пехоты

По сообщению руководителя Рязанского регионального отделения К.К.Костина, 16 января Председатель...

Поздравляем лауреатов премии имени А.В.Суворова

Поздравляем лауреатов премии имени А.В.Суворова

Решением Комиссии по премиям Академии военных наук №26/23 от 12.10.2023г. присуждена премия...

  • «Дальний Восток и Арктика: устойчивое развитие»

    «Дальний Восток и Арктика: устойчивое развитие»

  • Состоялось рсширенное заседание членов Президиума

    Состоялось рсширенное заседание членов Президиума

  • Памяти первого руководителя Рязанского отделения АВН

    Памяти первого руководителя Рязанского отделения АВН

  • Памяти воинов-интернационалистов

    Памяти воинов-интернационалистов

  • Собрание отделения

    Собрание отделения "Оборонного строительства"

  • Полковнику Л.В. МАРДАХАЕВУ 80 лет

    Полковнику Л.В. МАРДАХАЕВУ 80 лет

  • О совещании членов президиума академии

    О совещании членов президиума академии

  • Лауреат премии имени М.А. Гареева

    Лауреат премии имени М.А. Гареева

  • В альма-матер крылатой пехоты

    В альма-матер крылатой пехоты

  • Поздравляем лауреатов премии имени А.В.Суворова

    Поздравляем лауреатов премии имени А.В.Суворова

В начале марта в ряде стран Запада отмечалась очередная годовщина знаменитой фултонской речи Уинстона Черчилля, от которой обычно принято отсчитывать начало холодной войны между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции. Однако, как выяснилось впоследствии, по мере открытия архивов и выхода в свет мемуаров политиков и военачальников, отнюдь не искренними и равноправными в годы войны были отношения даже между американцами и британцами.

ШТАТЫ ВСТУПАЮТ В ДЕЛО

В отличие от Лондона, являвшегося одним из основных игроков на европейской арене и втянутого непосредственно в вооруженное противоборство в Европе одним из первых, Вашингтон включился во Вторую мировую войну, лишь постепенно преодолев традиционный для себя «барьер изоляционизма». Этому, конечно, «помогли» британцы, остро нуждавшиеся в мощном союзнике именно из числа ментально им близких англосаксов.

В своих воспоминаниях о том времени Уинстон Черчилль откровенно признает: «Мы гораздо больше выиграли бы от вступления Соединенных Штатов в войну, хотя бы только против Японии, если бы это было возможно…». Сильнейшее пробританское лобби во властных структурах Вашингтона всячески способствовало этому. Фактически чуть более чем за два года со дня начала Второй мировой войны (1 сентября 1939 года) и официального объявления о нейтралитете (3 сентября) военно-политическое руководство Соединенных Штатов предприняло ряд конкретных шагов, по сути, сделавших неизбежным прямое включение в военное противостояние, ставшее фактом уже после объявления 8 декабря 1941 года войны Японии, а через три дня – Германии и Италии. И вот здесь Гитлер сильно просчитался, поскольку по его раскладкам США могли вступить в войну не ранее 1942 года.

В предвоенный период Вашингтон, идя навстречу пожеланиям Лондона, принял закон о продаже вооружений воюющим странам, в соответствии с которым были приняты решения об экспорте до 50% производимых в стране военных самолетов в Великобританию и обучении британских летчиков на территории США, а также о передаче Лондону 50 эсминцев водоизмещением по 1200 т. Было также заключено соглашение о создании совместного управления обороной США и британского доминиона Канады, предоставлена конкретная финансовая и материальная помощь пробритански настроенным государствам Европы и др.

Но, пожалуй, наиболее важным шагом со стороны США в рамках формирующегося военного союза с Великобританией в тот период являлось принятие 11 марта 1941 года конгрессом закона о передаче в аренду или взаймы вооружений (ленд-лиз) другим государствам, в результате чего было фактически окончательно преодолено сопротивление «изоляционистов», препятствовавших втягиванию Вашингтона в орбиту политики Лондона, уже ввязавшегося в войну с Германией и ее сателлитами по всему миру.

Теперь, по мере того как вооружение поступало с американских военных заводов, оно должно было делиться, в общем, поровну между Вооруженными силами США, с одной стороны, и британскими и канадскими – с другой. Тем самым были устранены столкновения интересов британских и американских военных, постоянно оспаривавших приоритеты размещенных заказов для нужд национальной обороны.

Следует также указать на то, что, начиная с 1940 года, «нейтральные» американцы начали проявлять все возрастающий интерес к вопросам обороноспособности своего потенциального военного союзника. С этой целью еще в июле в Лондон были направлены военная и морская миссии для «предварительных переговоров», а чуть позже – уже для конкретного изучения оборонительных сооружений внутри страны и на побережье. По заданию председателя американского КНШ в Великобританию прибыл его помощник, генерал Эмбик.

В январе 1941 года в Вашингтоне начались секретные переговоры представителей военного руководства обеих стран с целью выработки общей стратегии действий. А уже в марте того же года американские офицеры посетили с секретной миссией Великобританию, чтобы выбрать базы для своих эскортных кораблей и авиации, и работы по их оборудованию начались немедленно.

ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ ВОПРОСЫ

С официальным вступлением США в войну отпала необходимость маскировки наладившихся тесных американо-британских военных отношений. Уже в конце декабря 1941 года в Вашингтон официально прибыл британский премьер У. Черчилль в сопровождении начальников штабов видов ВС. До этого визита связь между военными ведомствами двух государств осуществлялась главным образом через управление военного планирования, возглавлявшееся американским генералом Леонардом Джероу.

Основная цель первой союзнической конференции, получившей условное название «Аркадия», состояла в организации реальной системы, которая позволила бы американским и британским начальникам штабов эффективно действовать как единый орган управления – Объединенный комитет начальников штабов (ОКНШ). Суть достигнутой договоренности сводилась к тому, что каждый из британских начальников штабов видов ВС должен был назначить своего представителя в Вашингтоне, которые могли бы работать в тесном контакте со своими американскими коллегами. При этом комитете в качестве рабочего был сформирован новый орган управления англосаксонскими вооруженными силами, получивший название объединенный (многонациональный) англо-американский штаб. ОКНШ стал работать под непосредственным руководством президента США и премьер-министра Великобритании. Этот орган управления с его сложной, разветвленной организацией штабных офицеров всех рангов стал фактически распоряжаться всеми ресурсами обеих стран.

Весьма примечательно, что русских не пригласили участвовать в работе этого союзнического органа управления под предлогом «наличия у них отдельного самостоятельного фронта, и поэтому не было нужды… увязывать работу англо-американских штабов с русскими». К тому же, как считал Черчилль, участие представителей СССР в заседаниях обоих органов свелось бы к монотонным требованиям скорейшего открытия второго фронта в ущерб другим вопросам. Кроме того, ни один из высокопоставленных советских генералов не владел английским языком, а работа с переводчиком, как считал британский лидер, только затруднила бы выработку и принятие оперативных решений. Впрочем, и Сталин не особо настаивал на участии представителей советского военного командования в обоих органах союзнического управления войсками.

В общей сложности ОКНШ за время войны провел около 200 официальных совещаний, в ходе которых решались задачи, не только касавшиеся непосредственного планирования операций и управления войсками, но и многие другие, включая устранение постоянно возникавших между военными обеих стран разногласий и споров по тем или иным проблемам. А разногласия бывали весьма серьезные, разрешавшиеся зачастую лишь на самом высоком уровне.

ДОВЕРЯЙ, НО ПРОВЕРЯЙ

В центре внимания англосаксонских союзников в качестве одного из главных на протяжении всей войны стоял вопрос об отношениях с Советским Союзом. И в Лондоне, и в Вашингтоне, разумеется, никогда полностью не доверяли Москве. В конце же войны из-за растущего авторитета и мощи Красной армии американцы и британцы вынуждены были тщательно продумывать все нюансы своей позиции перед переговорами с советским руководством, ориентируясь на послевоенное мироустройство.

Пожалуй, единственный раз такая практика предварительных консультаций была нарушена перед трехсторонней встречей в Потсдаме, когда новый президент США Гарри Трумэн под предлогом «не формировать у Сталина мнения о сговоре западных союзников», к явному неудовольствию британского премьера, отказал ему во встрече накануне, как теперь говорят, саммита. Это, правда, нисколько не убедило советского лидера в искренности англосаксов. Несколькими месяцами до этого на Тегеранской конференции он в полушутливой форме, но вполне прямо предупредил западных партнеров: «В союзе союзники не должны обманывать друг друга… Я как наивный человек считаю, что лучше не обманывать своего союзника, даже если он дурак». За прямолинейностью Сталина скрывалось созревшее за военные годы недоверие к американо-британским союзникам, тем более что причин для этого было немало. Одна лишь попытка сепаратных переговоров с Германией в Швейцарии чего стоит.

Впрочем, если судить в целом, то особых разногласий при формировании единой англосаксонской позиции по отношению к СССР не наблюдалось. Зато по другим вопросам, затрагивавшим упрочение антигитлеровской коалиции, позиции Вашингтона и Лондона бывали изначально далеки друг от друга. Это, например, касалось отношения к Китаю. К явному раздражению Черчилля, американцы методично втягивали симпатизировавшее им гоминдановское руководство Китая на орбиту «большой политики» и старались заставить Лондон делать то же самое. В данном случае, как свидетельствует история, Вашингтон оказался куда прозорливее своего партнера, увидев в этой тогда еще беднейшей, но многонаселенной стране одного из основных игроков на международной арене будущего.

Особняком стоит вопрос об отношении обоих англосаксонских союзников к неминуемому подключению Франции к той же «большой политике». Конечно, о вишистском руководстве – союзнике Берлина – не могло быть и речи. Однако возглавляемая генералом де Голлем «Свободная Франция» оказалась «крепким орешком» для англосаксов. Французы, не имевшие достаточного потенциала для борьбы с Германией, тем не менее, по исторически сложившемуся антагонизму, отвергали всякое покровительство Лондона, а в Вашингтоне они уже тогда увидели гегемонистские наклонности, которые в конце концов и вынудили де Голля – президента Франции – к принятию решения о выходе в 1966 году из подвластной американцам НАТО, точнее из ее военной организации. В то же время в годы войны, как считают и американцы, и британцы, «гипертрофированное чувство национальной гордости, выливавшееся в непомерные амбиции» руководства «Свободной Франции», неоднократно создавало критические ситуации во взаимоотношениях западных союзников, чреватые полным разрывом с де Голлем, с далеко идущими последствиями для послевоенной раскладки сил в Европе и в мире в целом.

СОЮЗНИКИ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС

Периодически в непредсказуемо острой форме в рамках англосаксонской коалиции возникал и так называемый национальный вопрос, в основном, разумеется, затрагивавший британские войска.

Дело в том, что если для американской армии, будучи формально однородной (все военнослужащие – в основном граждане США), в ходе военных действий не были характерны проявления расизма и национализма (по крайней мере официально так признавалось), то для британской армии была типична несколько иная ситуация.

В ее составе в том числе были части и соединения, сформированные на чисто национальной основе, главным образом из доминионов и колоний. Доверия к ним, особенно из числа не англосаксов, со стороны военного и политического руководства страны как такового не было. И этому были свои причины – за исключением формирований «головорезов-гуркхов» (выходцев из Непала), пожалуй, мало кто себя показал более или менее достойно на поле боя. Не случайно уже в конце войны Черчилль, возмущенный умалчиванием в СМИ, как он считал, заслуг англичан, дал указания представить ему статистику потерь британской армии. Британский премьер был уверен в том, что «они (потери англичан) вдвое превышают потери всех других частей Соединенного Королевства и Британской империи, взятых вместе, – возможно, и втрое».

Следует отметить и разногласия по поводу важности тех или иных театров военных действий. Дело в том, что, несмотря на то, что изначально американское и британское руководство договорилось о равнозначности (для одержания победы над «державами оси») обоих театров войны – Тихоокеанского и Европейского, первые годы военного сотрудничества Вашингтон явно отдавал предпочтение борьбе с Японией.

Позже, под давлением своих союзников, обратив, наконец, свое внимание на Европу, американцы не один раз вступали в конфликт с британском руководством, стремившимся, главным образом по политическим мотивам, вместо открытия второго фронта на севере Франции локальными операциями в Средиземноморье изматывать Германию с ее союзниками и заодно продолжать истощать уже своего «союзника» – СССР, повязанного по рукам и ногам бесконечными масштабными битвами в Восточной, а затем и в Центральной Европе. И здесь надо все же отдать должное американцам – в процессе неоднократных жестких дискуссий и споров с британцами им в конце концов удалось убедить их в необходимости организации грандиозной десантной операции в Нормандии. Правда, не в 1943 году, а лишь в середине 1944 года.

БОРЬБА ЗА РУКОВОДСТВО

Создание единого органа военного руководства, каким стал Объединенный КНШ, это – существенный шаг вперед по сравнению с реализованной в годы Первой мировой войны так называемой концепцией «координации», в соответствии с которой был вынужден работать главнокомандующий коалиционными войсками французский генерал Фердинанд Фош. Однако добиться этого в реальности оказалось не так просто. И британцы, и американцы признали принцип, в соответствии с которым руководство на всех уровнях, от войск на театре войны до локальных операций, должно единолично осуществляться представителями тех вооруженных сил, чьих соединений (объединений) в данном случае представлено больше. Но в действительности зачастую случалось так, что по тем или иным, главным образом политическим, соображениям назначался главком (командующий) от «конкурирующих» ВС, что весьма болезненно воспринималось генералитетом войск союзника.

В частности, такая ситуация возникла при назначении командующим войсками для проведения в Северной Африке в 1942 году операции «Торч» американского генерала, хотя британских соединений в группировке было почти в три раза больше, чем дивизий СВ США. Аналогичным образом обстояло дело и при организации захвата Сицилии в 1943 году. Чтобы избежать подобного впредь, англосаксы договорились по возможности четко соблюдать указанный принцип, но в обязательном порядке назначать заместителя от союзных войск.

Впрочем, трения по данному вопросу продолжались между союзниками до самого конца войны. Причем зачастую они приобретали характер настоящих склок не только в среде генералитета союзнических армий, но и в высших военных и даже государственных инстанциях. Например, по вопросу о том, кому должна принадлежать слава победителя. Так, «неуместное самовосхваление фельдмаршала Монтгомери» в связи с якобы решающей ролью британцев в Арденнском сражении, «спасших американцев от разгрома», надолго поссорило его с генералом Эйзенхауэром. Кроме того, первое время британцы, не стесняясь в выражениях, критиковали своих заокеанских союзников в неумении и даже нежелании принимать прямое участие в боях. Так, подмечает Черчилль в 1943 году, несмотря на более чем годичное пребывание американских ВВС на территории Англии, они «не удосужились сбросить ни одной бомбы на Германию… хотя в Вашингтоне за год до этого нас (британцев) убеждали в том, что через четыре или пять месяцев они сделают это».

С этой проблемой связана и проблема с реализацией концепции «объединенности», то есть теснейшего межвидового взаимодействия. Если американцы и особенно их авторитетный представитель, руководивший вторжением союзников в Европу («крестовый поход в Европу», как сам он его называл) генерал Дуайт Эйзенхауэр, методично проводили курс на централизацию руководства всей межвидовой группировки в одних руках, то британцы всячески противились этому, постоянно настаивая на введении промежуточных звеньев руководства через заместителей командующих – представителей видов ВС. И это даже несмотря на то, что Черчилль как высшее в британских ВС должностное лицо признал рациональность централизации в управлении, британские генералы и офицеры никак не могли с этим согласиться.

Первопричина многих разногласий, а скорее недопонимания между британскими и американскими генералами и офицерами, скрывалась, как это четко подметил Эйзенхауэр, в особенностях систем управления в обеих армиях. Так, пишет в своих мемуарах генерал, «Американская доктрина всегда сводилась к тому, чтобы поставить командующему на ТВД задачу, дать ему соответствующие силы и средства и затем как можно меньше вмешиваться в осуществление его планов… Британский КНШ в Лондоне, наоборот, на протяжении всей войны поддерживал ежедневные контакты со своими командующими на фронтах и требовал постоянной и детальной информации». С другой стороны, и Черчилль не раз выражал свое недоумение в связи с «чрезмерно частыми» контактами Эйзенхауэра с Вашингтоном в ходе подготовки и особенно проведения операции «Оверлорд» и обвинял его в том, что генерал «не располагает ни малейшей свободой в составлении плана и в решении вопроса о том, как, когда и где использовать свои силы». Интересно, что впоследствии эту мелочную опеку, сковывавшую инициативу командиров на местах, англосаксы стали приписывать советской системе военного управления.

МЕЛОЧНЫЕ СПОРЫ

Безусловно, разница в системах управления затрудняла руководство коалиционными войсками «в поле». Однако две военные системы, имевшие на первый взгляд так много общего, значительно отличались одна от другой и в мелочах.

Вначале британские военные полагали, что, имея большой опыт, они покажут американцам, что и как надо делать, а те безропотно и без возражений последуют этим указаниям. Но эта иллюзия быстро рассеялась. Оказалось, что в глазах американцев британская армия не пользовалась большим военным авторитетом. «Странная война», как называют период фактического бездействия и сплошных неудач с сентября 1939 года по май 1940 года, заставляла янки относиться к своим европейским союзникам из числа англосаксов именно так. Впоследствии британцы признавали, что такое отношение имело вполне реальные основания.

Среди «мелочей», которые на первый взгляд могут показаться даже странными, но которые порой существенно влияли на взаимодействие союзников, практически все специалисты выделяют так называемую языковую проблему. Дело в том, что американские военные термины сильно отличались от британских. Некоторые просто вводили в заблуждение. Такие простые примеры. То, что по-американски означало «battery» – артиллерийская батарея, по-английски – дивизион. Аббревиатура GI по-английски означала «начальник штаба дивизии», по-американски – «отдел кадров». Понятно, куда такая путаница могла привести, да и поначалу приводила при интенсивном обмене указаниями/приказами в быстро менявшейся обстановке. Поэтому в срочном порядке был разработан общий словник, своего рода англо-американский военный словарь. Кроме того, был разработан специальный список военных сокращений, обязательный для обеих армий, чтобы каждая из них могла понимать приказы и директивы другой. Без такой унификации взаимопонимание армий двух государств было бы невозможно. Но это было нелегким делом, так как ни та, ни другая сторона не шли охотно на замену своих тщательно разработанных терминов «иностранными» словами.

Для обеспечения взаимодействия были учреждены также курсы совместной подготовки английских и американских офицеров и принята система прикомандирования американцев к британским частям и соединениям и наоборот. Кроме того, стороны договорились о мерах стандартизации ВВТ, чтобы иметь возможно меньше образцов и добиться их максимальной взаимозаменяемости. Но полной унификации из-за нехватки времени добиться не удалось. Вместе с тем британцы признают весьма заметную роль США в оснащении их армии.

В конечном счете дело кончилось тем, что если в начале войны руководство вооруженных сил обеих стран категорически выступало против смешивания частей и соединений разной национальной принадлежности, то к концу войны имели место факты создания смешанных формирований. В качестве примера можно привести созданную в 1944 году 1-ю американо-британскую воздушно-десантную армию.

ПОЛИТИКА ПЕРЕВЕСИЛА ВСЕ

По мере приближения окончания войны проблемы военной совместимости западных союзников постепенно начали отходить на второй план, а политические вопросы, напротив, стали обретать все более важное звучание. Вашингтон и Лондон, в принципе заинтересованные в оттеснении по мере возможностей Москвы от дележа завоеванного политического и военного «капитала», не избежали некоторых трений и в своих внутренних взаимоотношениях.

В частности, несмотря на принципиальную договоренность о будущих зонах оккупации в терпящей крах Германии, британское руководство интенсивно пыталось заставить американцев вклиниться их многочисленными армиями в сферу оперативных интересов Красной армии, и не только в Германии, но и в Австрии, Чехословакии и других европейских странах, находившихся на пути продвижения советских войск. И здесь вновь надо отдать должное «недальновидным», как говорил Черчилль, американцам (и прежде всего генералу Дуайту Эйзенхауэру), которые старались четко соблюдать достигнутые договоренности с советским командованием, за что подверглись нещадной критике со стороны британских премьера и генералитета.

После же прекращения военных действий британский премьер вовсю старался уговорить американцев не покидать сразу занятые ими, но подлежащие по договоренности передаче Советскому Союзу территории в обмен на выторговывание у того каких-либо территориальных либо политических уступок. И опять американцы не поддались давлению, что вызвало открытое негодование британского руководства.

При этом надо четко понимать – чем в большей степени в умы западных союзников приходило осознание значения одержанной победы, тем активнее стремились они воздействовать на своих оппонентов и мировое общественное мнение путем явного преувеличения своих заслуг. Продолжает Запад преувеличивать свои успехи в войне и сегодня. Впрочем, надо признать, что им это вполне удается.

Прежде всего англосаксы стремились выпятить свои военные успехи, в чем особенно преуспел британский премьер. По его словам, «победа, завоеванная нашими (то есть британо-американскими) армиями в Нормандии, затмит своим величием все, что русские достигли в каком-либо отдельном случае». Черчилль выступил резко против планов США вывести через два года свои войска из Европы, в чем в конце концов нашел поддержку у администрации Гарри Трумэна.

И, как бы ставя точку в истории «странного альянса» с русскими, по меткому определению американского генерала Джона Дина, британский премьер предложил своим заокеанским союзникам в качестве меры против коммунистической экспансии «созвать международную конференцию без участия России… Ничто не показало бы Советам более ясно, в каком они оказались положении. Таким образом, я считаю, что это лучший тактический путь, а также правильный моральный путь, по которому должна пойти преобладающая часть всего мира во главе с говорящими по-английски армиями и войсками всех родов».

Как видим, уже тогда вполне четко проступали очертания вожделенной мечты англосаксов – мировое доминирование. Не собираются они отказываться от этой цели и сегодня.

Действительный член АВН
С.Печуров

Авторизация

Если вы хотите стать зарегистрированным пользователем, обратитесь к администратору на почту adm@avnrf.ru.

Научный форум

Нет сообщений для показа

Видеоматериалы АВН

Кто на сайте

Сейчас 102 гостей и ни одного зарегистрированного пользователя на сайте

Наши партнеры