АКАДЕМИЯ ВОЕННЫХ НАУК РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Георгий Жуков

Рейтинг:   / 15

Подробности

Создано 01.01.2012 15:12

Автор: Гареев М.А.

Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков – один из наиболее выдающихся полководцев Второй мировой войны. Начал военную службу в 1915 году, когда Первая мировая война была в разгаре, в качестве солдата в составе войск Юго-Западного фронта. После Октябрьской революции в 1918 г. вступил в Красную Армию. Во время Гражданской войны командовал взводом и эскадроном. После Гражданской войны был на должностях командира кавалерийского полка, бригады, дивизии и корпуса. Затем заместителем командующего войсками Белорусского военного округа. С этой должности в 1939 г. был направлен в Монголию командующим 1-й армейской группой советских войск, которая совместно с частями Монгольской народно-революционной армии разгромила войска 6-й японской армии на р. Халхин-Гол. Эта операция завершилась на фоне уже начавшейся Второй мировой войны.
К моменту прибытия Жукова в район р. Халхин-Гол японские войска перешли в наступление (3 июля), форсировали р. Халхин-Гол и захватили на ее западном берегу высоту Баин-Цаган, создав угрозу окружения советско-монгольских войск на восточном берегу реки. В районе прорыва вражеских войск не было каких-либо свободных сил и средств для того, чтобы остановить их продвижение. В этой чрезвычайно острой обстановке Жуков идет на огромный риск: берет на себя всю полноту ответственности и, не спрашивая ни у кого из старших начальников разрешения, с ходу бросает 11-ю танковую, 7-ю мотоброневую бригады и отдельный монгольский броневой дивизион для контрудара по прорвавшейся японской группировке на западном берегу р. Халхин-Гол. Если вспомнить, какие тогда были времена и чем бы это обернулось для командира в случае неуспеха, такое решение было проявлением большой силы воли и мужества, на которые не каждый командир мог решиться.
Японцы, не ожидавшие танкового удара, были вынуждены от наступления перейти к обороне. А затем совместными усилиями других соединений 1-й армейской группы японская ударная группировка была полностью разбита и отброшена на западный берег р. Халхин-Гол.
После поражения в районе Баин-Цаган японское командование в августе готовит новое наступление силами 6-й армии, доведя численность ее войск до 75 тыс. чел., 500 орудий, 182 танков, более 300 самолетов.
Но к этому времени была существенно усилена и 1-я армейская группа наших войск. В своем составе она имела 57 тыс. чел., 572 орудия и миномета, 500 танков и 515 боевых самолетов.
Командующий 1-й армейской группой в этих условиях уже не собирается обороняться и ждать, когда противник снова перейдет в наступление. Он всячески форсирует подготовку своих войск, чтобы упредить противника в переходе в наступление. Японцы планировали перейти в наступление 24 августа. Жуков начал свое наступление 20 августа. Он решил сковать противника с фронта стрелковыми соединениями и ударами фланговых, в основном подвижных бронетанковых войск, окружить и уничтожить японскую группировку на восточном берегу р. Халхин-Гол. Несмотря на упорное сопротивление японских войск, ему удалось блестяще осуществить свой замысел. Была окружена и уничтожена 6-я японская армия. Ее потери составили 61 тыс. убитыми, ранеными и пленными. Советские войска потеряли 18,5 тыс. убитыми и ранеными. Советско-монгольские войска захватили трофеи: 200 орудий, 400 пулеметов, 12 тыс. винтовок и большое количество другой техники. Японское правительство обратилось с просьбой о прекращении военных действий.
Прежде всего велико было военно-политическое значение достигнутой победы. Была не только ликвидирована угроза японского вторжения в МНР, но и существенно стабилизирована обстановка на Дальнем Востоке, почти на два с половиной года было оттянуто вступление Японии во Вторую мировую войну. А главное – японское командование решило оставить Советский Союз на некоторое время в покое и направить свои завоевательские устремления в Юго-Восточную Азию и Тихоокеанскую зону.
Военные действия в районе р. Халхин-Гол обогатили Красную Армию опытом ведения современных операций с массированным применением авиации и мотобронетанковых войск. Последние, по существу, были впервые применены для самостоятельных действий, в том числе для развития успеха, окружения и уничтожения противника. Были сделаны важные выводы для дальнейшего развития оперативного искусства и тактики, совершенствования организационной структуры войск, в частности, принято решение о формировании танковых и механизированных дивизий, объединенных в механизированные корпуса. Приобретен первый опыт борьбы за завоевание господства в воздухе. В ВВС начали создаваться бомбардировочные, истребительные и смешанные авиационные дивизии. Операция по окружению и уничтожению 6-й японской армии с одновременным созданием внешнего и внутреннего фронтов окружения в миниатюре явилась прообразом Сталинградской, Корсунь-Шевченковской, Бобруйской и других операций, которые с большим размахом и результатами были осуществлены в период Великой Отечественной войны под руководством или при активном участии Г. К. Жукова.
В халхин-гольской операции Г. К. Жуков впервые проявил себя в боевой обстановке по-современному, незаурядно мыслящим, талантливым полководцем, способным не только умело ориентироваться в сложной обстановке и принимать творчески смелые решения, но и с огромной волей и настойчивостью проводить их в жизнь и организовывать выполнение поставленных задач.
Наиболее ярко полководческий талант Г.К. Жукова проявился в период Великой Отечественной войны.
Как и у других известных полководцев, главное, что характеризует полководческое искусство Жукова, – это величие одержанных побед и свершенных ратных подвигов. Будучи членом Ставки ВГК и заместителем Верховного Главнокомандующего, командуя около двух лет различными фронтами, он был участником важнейших событий и операций Великой Отечественной войны. Наиболее важными ступенями становления его полководческого искусства были Ельня, оборона Ленинграда и Москвы, Сталинград, Курская битва, Киевская, Корсунь-Шевченковская, Белорусская, Висло-Одерская и Берлинская операции. Достаточно вспомнить, как в тяжелейших условиях, когда советские войска на всех направлениях отступали, была буквально вырвана победа под Ельней проведением первой с начала войны успешной наступательной операции, которая излучением жуковского таланта и доблестью зарождающейся советской гвардии ярко осветила ориентиры и то, каким путем надо идти, чтобы научиться по-настоящему воевать.
В таких операциях, как оборона Ленинграда или Москвы, где полководческое искусство проявлялось не в броских формах оперативного маневра, а в железной воле, непоколебимой решимости отстоять город, жесткой организации и твердости управления, жуковский характер сказался с особой силой.
Если в сентябре под ударами немцев Западный фронт практически развалился, то заново восстановленный в ходе тяжелых боев этот же фронт под командованием Жукова в октябре-ноябре 1941 г. впервые за время войны провел успешные оборонительные операции и смог не только отразить наступление немецко-фашистских войск, но и отбросить их от Москвы.
Во время сталинградских событий именно Г.К. Жуков вместе с А.М. Василевским вовремя уловили момент, когда надо было отказаться от растраты сил на продолжение многочисленных контрударов, копить силы и подготовить более основательную наступательную операцию, завершившуюся окружением и уничтожением 300-тысячной группировки противника.
Курская битва, кроме огромной победы и достижения коренного перелома в ходе войны, с точки зрения развития военного искусства означала новое постижение сути стратегической обороны, когда войска переходили к обороне не вынужденно, а заблаговременно, чего не удавалось ни в 1941, ни в 1942 гг. Не удавалось потому, что на оборону смотрели лишь как на временный, вынужденный вид военных действий, рассчитанный на отражение наступления превосходящих сил противника в короткие сроки и с ограниченными силами. Но опыт не подтвердил этого. Оказалось, что оборона в стратегическом масштабе с целью удержать занимаемые рубежи и без большого отступления разгромить наступающего противника требует не ограниченных, а крупных сил и проведения не кратковременных, а ряда ожесточенных оборонительных сражений. Такое понимание стратегической обороны было одним из крупных открытий в военном искусстве. В сражениях 1944-1945 гг. Жуков руководил крупнейшими стратегическими операциями групп фронтов, как прообразами новой формы стратегической операции на ТВД, достигнув высочайшего уровня полководческого искусства в Белорусской, Висло-Одерской и Берлинской операциях. Берлин, например, был взят за семь суток, тогда как гитлеровским войскам не удалось взять ни Ленинград, ни Москву.
В НАЧАЛЕ войны были и крупные неудачи. Главным образом из-за политических просчетов армия не была приведена в готовность к отражению агрессии.
Разумеется, надо помнить не только о победных операциях, но и о поражениях в начале войны, о чем писал Жуков с большой горечью и осознанием своей доли ответственности. Но справедливости ради нельзя забывать, что Г.К. Жуков, как начгенштаба, и нарком обороны С. К. Тимошенко неоднократно накануне войны предлагали отмобилизовать и привести войска пограничных округов в боевую готовность. Но эти предложения отвергались Сталиным. И едва ли в то суровое время, когда за малейшее возражение жестоко расправлялись, можно было сделать больше, чем это удалось Жукову. Это и отмобилизование 800 тыс. войск для доукомплектования приграничных округов, это и выдвижение на Запад четырех резервных армий и многое другое.
Следует помнить и о том, что наша армия противостояла и победила сильнейшую армию мира, обладавшую ресурсами почти всей Европы, которой до этого никто во всей Европе не мог противостоять.
Жуков еще на военной игре в 1940 г. и далее всю войну противоборствовал с германской стратегической мыслью, и если он и Кейтель – один из ведущих германских стратегов – встретились в 1945 г. в Берлине во время подписания акта о капитуляции фашистской Германии – один как победитель, другой как побежденный, то разве нормальному человеку не ясно, кто как воевал, кто был бездарным, а кто был действительно выдающимся стратегом. Так что превосходство советского военного искусства подтверждено убедительными итогами войны. После войны это было признано и союзниками, и противниками.
«Я восхищен полководческим дарованием Жукова и его качествами как человека, – говорил Эйзенхауэр. – Когда я был главнокомандующим союзными войсками в Западной Европе, то мы все – и я, и мои подчиненные, и генералы, командующие союзными воинскими соединениями, буквально затаив дыхание, следили за победным маршем советских войск под командованием Жукова в направлении Берлина. Мы знали, что Жуков шутить не любит, если уж он поставил цель сокрушить главную цитадель фашизма в самом сердце Германии, то непременно это сделает. Мы видели, что, несмотря на бешеное сопротивление гитлеровских войск, на всем протяжении советско-германского фронта инициативу прочно удерживала наступающая Красная Армия».
Американский историк Гаррисон Е. Солсбери в книге «Великие битвы маршала Жукова» отмечал: «Когда история совершит свой мучительный процесс оценки, когда отсеются зерна истинных достижений от плевел известности, тогда над всеми остальными военачальниками засияет имя этого сурового, решительного человека, полководца полководцев в ведении войны массовыми армиями».
ВОЕННАЯ история знает тысячи разных полководцев, но, видимо, не больше десяти из них попали в разряд великих.
Для того чтобы попасть в эту элиту, надо было не только одержать победы, но и проявить оригинальность, блистательность полководческого почерка, гениальность решений и избранных способов действий и в целом высокий уровень военного искусства.
Но если посмотреть энциклопедии, учебники по военной истории, то относительно полководцев прошлого все сводится к тем или иным формам построения боевых порядков и к новым способам ведения боевых действий.
Но нередко, особенно в Первую и Вторую мировые войны, воюющие стороны действовали, как правило, в примерно одинаковом боевом построении. В минувшую войну обе стороны – и гитлеровские генералы Бок, Манштейн, Рундштедт, и наши Жуков, Рокоссовский, Черняховский, Малиновский и другие придерживались принципа активных и решительных действий. Но одни потерпели поражение, а другие победили.
В чем тогда главная причина, в чем секреты, в чем основной закон военного искусства, определяющий победы и поражения, что делало полководцев поистине великими? Ответ на этот вопрос особенно важен для воинского воспитания кадров.
Для объяснения этого феномена военной истории назывались разные факторы: экономическая мощь государства, численное и военно-техническое превосходство, чаще всего говорилось о политических целях войны, имея в виду, что армии, ведущие справедливую войну, должны обычно побеждать.
Все это, разумеется, имело и имеет значение. Но нередко все случалось и наоборот. Например, армия Т. Костюшко численностью 100 тыс. человек, которая вела справедливую освободительную войну, потерпела поражение от 25-тысячного войска Суворова, которое, как говорили позже, вело не очень справедливую войну.
Изучение опыта Великой Отечественной войны, полководческого искусства Жукова наиболее близко подводит нас к пониманию этой проблемы. Напрашивается вывод, что главное здесь в соответствии стратегических целей, решений командования и действий войск конкретным условиям обстановки, обеспечивающим успешное выполнение военных задач. Причем речь не идет о формальном учете стихийно складывающейся обстановки, а об активном воздействии на нее с целью извлечения выгоды для себя, навязывания воли противнику.
После войны некоторые историки спрашивали у Жукова, какого принципа он придерживался: принципа «затухающей» или «незатухающей» наступательной операции, почему он в ходе Висло-Одерской операции с выходом на рубеж Быдгоша и достижения конечной цели операции упорно добивается согласия Сталина на дальнейшее безостановочное наступление к р. Одер, а после этого вопреки требованию Верховного Главнокомандующего продолжать наступление на Берлин настаивает на оперативной паузе, за что его после войны критиковали В. И. Чуйков и другие. Жукова упрекали и в том, что он после задержки у Зеловских высот еще до прорыва всей тактической зоны обороны ввел в сражение танковые армии.
На все эти вопросы и упреки Георгий Константинович вполне резонно отвечал, что он не придерживался никаких отвлеченных теоретических принципов и уставных положений, а исходил каждый раз только из конкретно складывающейся обстановки и оперативно-стратегической целесообразности. В первом случае положение и действия противника, возможности своих войск позволяли совершить бросок к Одеру, а в феврале – марте условия уже были другими.
Нужно было перебазировать авиацию, подтянуть тылы, пополнить войска, обезопасить правый фланг от возможного контрудара противника. Танковые армии в ходе Берлинской операции пришлось вводить потому, что от Зеловских высот до Берлина была практически сплошная оборона и никакого оперативного простора не просматривалось. Иначе пришлось бы прорывать глубокую оборону и медленно продвигаться к Берлину силами одной лишь пехоты, танковые армии вводить с подходом к огромному городу, как это сделали в Грозном в 1995 г. Таким образом, для Жукова главным был конкретный анализ сложившейся обстановки и конкретные решения, вытекающие из этой обстановки.
Жуков перед каждой операцией изыскивал новое построение артиллерийской подготовки, новые приемы разведки боем и атаки главных сил, уделяя особое внимание проявлению хитрости и дезинформации противника. Он считал, что каждый бой, операция уникальны и неповторимы по своим условиям, такими же уникальными и неповторимыми были его решения и способы действий.
Самый страшный враг рационального военного искусства – это шаблон и догматизм. Главная суть жуковского полководческого искусства – в творчестве, новаторстве, оригинальности, а следовательно, в неожиданности решений и действий для противника. Например, Жуков в целом высоко оценивал способности германского командования, но вместе с тем отмечал его приверженность к шаблону. Так, под Курском формально наносились эффективные фланговые удары с целью окружить и уничтожить главные группировки советских войск. А в действительности это были лобовые удары против самых сильных группировок наших войск.
Как говорил Жуков на разборе учения в БВО в 1957 г., совсем другие результаты могли быть, если бы немцы главный удар нанесли по основанию клина с целью выхода в тыл наших основных группировок, развернутых фронтом на север и юг.
Для проявления высокого уровня военного искусства требуются как глубокие теоретические знания, так и умение их творчески применять с учетом конкретных условий обстановки. Полководцу и командиру нужны развитое оперативно-стратегическое мышление, а также хорошие волевые и организаторские качества для настойчивого проведения в жизнь принятых решений.
Жуков, как и Рокоссовский, считал самым опасным в военном деле и в подготовке военных кадров, когда сложнейший процесс выработки решений подменяется поверхностным, отвлеченным приложением теории к практике, когда решения не вытекают из анализа конкретных условий обстановки, а извлекаются из теории. Хорошие теоретические знания должны сочетаться с умением творчески их применять в конкретных условиях обстановки.
Таким образом, первая отличительная черта полководческого искусства Жукова – это неиссякаемое творчество и новаторство, которому он завещал офицерам учиться всю жизнь.
Вторая примечательная его черта – это глубокий, гибкий ум и проницательность. По словам Макиавелли, «ничто так не делает полководца великим, чем умение проникать в замысел противника». Жуков в совершенстве владел этим искусством. Умение Жукова читать мысленно самую сложную, запутанную обстановку, как открытую книгу, не только проникнуть в замысел противника, но как бы в живом виде воссоздать в сознании возможный ход развития событий, давало ему возможность предвидеть их и принимать заблаговременные меры. Эта его способность особую роль сыграла при обороне Ленинграда и Москвы, когда при крайне ограниченных силах только за счет хорошей разведки, предвидения возможных направлений ударов противника Жукову удавалось заблаговременно собирать на эти направления не основные, как это положено по науке, а практически почти все имеющиеся средства.
Особенно поразительно предвидение, которое он проявил в июле 1941 г., когда Гитлер еще только вынашивал идею поворота двух армии на юг для удара по флангу нашего Юго-Западного фронта. Причем наиболее опытные его генералы возражали против этого. Когда директива Гитлера была доставлена в Борисов, Гальдер и Гудериан выехали в Ставку, чтобы уговорить отменить директиву. Вообще казалось невероятным, что немецким командованием может быть приостановлено успешно развивающееся наступление на Москву. И вот когда само германское военное командование еще не знало, как им предстоит действовать, Жуков со всей определенностью доложил Сталину, что противник повернет часть сил с московского на киевское направление, и предложил меры по укреплению Центрального фронта и отводу войск ЮЗФ за Днепр. Сталин с этим не согласился и, больше того, за излишнюю настойчивость и резкость отстранил Жукова от должности начальника Генштаба. Но все равно это жуковское озарение будет всегда украшать историю военного искусства.
Другой пример. Завершающиеся боевые действия 1-го БФ под командованием К. К. Рокоссовского по захвату и расширению плацдармов на реке Нарев. Когда Жуков прибыл, войска 1-го БФ вели тяжелые, бесплодные бои на плацдармах и несли большие потери. Маршал Рокоссовский много раз обращался в Ставку с просьбой прекратить наступательные действия и разрешить его войскам закрепиться на достигнутых рубежах, обосновывая это недостатком средств, усталостью войск и неоправданными потерями. Но получил отказ. Сталин требовал завершить наступательную операцию захватом более крупных плацдармов, как это всегда делалось во второй половине войны. Сталин и Молотов обещали подбросить дополнительные войска и авиацию. Первоначально Жуков требовал расширения плацдармов. Но, побывав в войсках 1-го БФ, он также убедился в бесполезности продолжения наступления и на заседании Ставки поддержал Рокоссовского. В пользу такого решения он привел довод, который всех, в т.ч. и Сталина, просто разоружил. Он пояснил, что для последующей крупной наступательной операции плацдармы на р. Нарев не потребуются (они будут нужны лишь для дезинформации противника) и что для овладения Варшавой главные удары придется наносить на других направлениях.
Это пример того, как можно смотреть на боевые действия глазами завершающейся операции или как видеть ту же обстановку совсем другими глазами, соотнося ее с замыслом и интересами последующей операции. Сила полководческого искусства Жукова была в том, что его никогда не захлестывала текущая обстановка, как бы она ни давила на него, он всегда был устремлен вперед и не терял перспективу.
Третья, очень важная черта полководческого искусства Жукова и вытекающий из нее урок – это тщательное планирование, всесторонняя подготовка каждой операции. Принципы своего подхода к этому делу Георгий Константинович на научной конференции в 1945 г. изложил следующим образом.
Первое – отличное знание противника, правильная оценка его замыслов, сил и средств: умение учесть, на что он способен и на что не способен, на чем можно его поймать. Это достигается непрерывной и глубокой разведкой. Причем он не формально ставил задачи разведке, а сам стоял во главе этой разведки, лично непосредственно занимался добыванием разведывательных данных и их анализом. Он буквально терял покой, если на какой-то момент терялась нить слежения за действиями противника.
Второе – знание своих войск, их тщательная подготовка к бою. Необходимы всесторонняя подготовка командования и штабов, заблаговременная отработка всех вариантов предстоящих действий войск.
Третье – оперативная и тактическая внезапность. Она достигается тем, что враг вводится в заблуждение относительно наших истинных намерений. Надо действовать настолько быстро, чтобы неприятель везде и всюду опаздывал и тем самым попадал в тяжелое положение.
Четвертое – точный расчет своих сил и средств в зависимости от поставленной задачи. Войскам нельзя ставить непосильные задачи, ничего, кроме потерь и подрыва боевого духа, это не даст. Лучше реже проводить наступательные операции, а копить силы и средства для решительных ударов.
Пятое – материальное обеспечение операций. Ни при каких обстоятельствах неподготовленную в материальном отношении операцию проводить не следует. Общая обстановка может толкать командование на быстрейшее осуществление операции, но начинать ее можно только после тщательной подготовки и всестороннего обеспечения.
Важным условием успешного развития наступательной операции Жуков считал умелое применение артиллерии и авиации, смелый маневр с целью окружения и уничтожения противника. Фронтальный удар он рассматривал только как важный этап к достижению цели. Прорыв не ради прорыва, а для получения свободы маневра, не ждать, когда условия маневра создались.
Наконец, Жукова отличало умение твердо и настойчиво проводить в жизнь принятые решения, огромная воля и мужество в отстаивании своих предложений и решений.
Когда-то Клаузевиц писал: «Чем выше мы поднимаемся по ступеням служебной иерархии, тем больше преобладания в деятельности получает мысль, рассудок и понимание; тем более отодвигается на второй план смелость, являющаяся свойством темперамента... Поэтому мы так редко находим ее на высших постах, но зато тем более достойной восхищения является она тогда».
Из истории мы знаем, как это непросто. Даже великий полководец Кутузов не смог под Аустерлицем противостоять своенравию двух императоров.
Иногда легче проявить храбрость в бою, чем элементарное гражданское мужество. Мужество Жукова проявилось еще на Халхин-Голе. Если во время событий на оз. Хасан Мехлис и другие Блюхера просто подмяли, то Жуков на Халхин-Голе с огромным риском для себя сразу пресек некомпетентные вмешательства маршала Кулика и Штерна. Перед отправкой в Ленинград он поставил перед Сталиным условие – запретить Жданову вмешиваться в оперативные дела. В последующем в ходе войны Жуков не раз вместе с А.М. Василевским мужественно и принципиально отстаивал перед Сталиным наиболее целесообразные решения, и во второй половине войны это, как правило, удавалось, что спасло наши войска от многих бедствий и потерь.
Жуковская воля и твердость позволяли мобилизовать все имеющиеся силы и средства всех видов Вооруженных Сил и ведомств, выжать из войск и всех видов оружия такой потенциал боевой мощи, который значительно превосходил их формальные оперативно-тактические возможности. Это и широкое использование зенитной артиллерии войск ПВО для целей противотанковой обороны, сил флота, предприятий оборонной промышленности, войск НКВД и др. На примере использования Балтийского флота в Ленинграде мы видим в одинаковой обстановке двух полководцев и два совершенно разных подхода. К. Ворошилов думает о том, как бы корабли не достались противнику и готовит их к взрыву, как это было в Крымскую войну и не раз позже. Г. Жуков тоже не хочет, чтобы корабли захватил противник, но полагает, что пользы для дела будет больше, если они на худой конец погибнут, но, сражаясь, нанесут противнику урон. Жуковский подход позволил и корабли в большинстве своем сохранить, и Ленинград отстоять. Несмотря на этот опыт, и сегодня у нас сохраняется стремление не подчинять командующим войсками военных округов даже в целях территориальной обороны соединения и части видов Вооруженных Сил, других ведомств, даже нарезка границ округов пограничных, внутренних войск и военных округов не совпадает. Но первое же серьезное испытание вынудит все это пересмотреть, но это придется делать по ходу событий и с неизбежными серьезными издержками.
РЕШЕНИЯ и способы действий Жукова не только в наибольшей степени учитывали конкретные условия сложившейся обстановки, те сложные и своеобразные их особенности, о которых уже говорилось. Из самой бездны даже неблагоприятной обстановки он умел извлечь такие выгоды для себя, так повернуть сложившиеся обстоятельства во вред противнику, изыскать такие способы действий, с такой неукротимой волей и организаторской хваткой проводить свои решения в жизнь, что они позволяли наиболее эффективно решать стратегические, оперативно-тактические задачи и одерживать победы там, где другие военачальники терпели поражения или даже не пытались их решать.
Иногда в исторической литературе говорится о больших боевых потерях и «жестокости» Жукова. Однако Жуков на протяжении всей своей военной службы исповедовал принцип максимально возможного сбережения людей, достижения победы с минимальными потерями. Жуков не просто голословно провозглашал требования о сбережении людей. Он своим самоотверженным требовательным отношением к себе лично и боевой подготовке войск, тщательной подготовкой командиров, штабов и войск к каждой операции, предостерегая от оплошностей, настойчиво добивался (насколько это было возможно) наиболее целесообразных решений – всем этим уже закладывал основы для успешного выполнения боевых задач и сокращения потерь в людях и технике.
Откуда же слухи о жестокости Жукова? Так, например, говорили, что при контрнаступлении под Москвой Западный фронт понес больше потерь, чем Калининский (ЗФ – 100 тыс. и КФ – 27 тыс.). Но при этом умалчивали, что в составе Западного фронта было более 700 тыс. войск, а Калининского – 190 тыс. Если же брать потери в процентном отношении от общей численности войск (что более правильно), то картина получается совсем иная. Безвозвратные потери Западного фронта под командованием Г.К. Жукова составляют 13,5 процента от общей численности войск, а Калининского – 14,2 процента. В Ржевско-Вяземской операции у Жукова – 20,9, а у Конева – 35,6 процента; в Висло-Одерской – 1-го Белорусского фронта – 1,7, а 1-го Украинского – 2,4 процента; в Берлинской операции, где наиболее крупная и сильная группировка противника противостояла 1-му Белорусскому фронту, потери 1-го Белорусского фронта – 4,1, а 1-го Украинского фронта – 5 процентов. Потери 2-го Украинского фронта (Р.Я.Малиновского) в Будапештской операции в 1,5-2 раза больше, чем в Берлинской операции Г.К. Жукова. И так во всех операциях.
И у Жукова не все одинаково хорошо получалось. Например, две крупные воздушно-десантные операции, осуществленные в полосе Западного фронта в 1942 г. и 1-го Украинского фронта в 1943 г., закончились неудачей. Не все, что было возможно, сделал Жуков по деблокированию окруженной группировки наших войск в районе Вязьмы, что было серьезной неудачей.
Не получилась операция по окружению и уничтожению Ржевско-Вяземской группировки противника главным образом из-за того, что наступательные операции на исходе Московской битвы продолжали крайне утомленные и слабо материально обеспеченные войска, а также ряда упущений, допущенных командованием фронтов, в том числе Жуковым.
Были неудачи у Наполеона и Кутузова. Последнему не удалось отрезать пути отхода французских войск на р. Березина. Историки эти ошибки критически разбирают. Но не клянут же без конца и не поносят этих полководцев, как Жукова.
Видимо, с меньшими издержками можно было провести и так называемую операцию «Марс» в ноябре – декабре 1942 г. Но активные действия наших войск летом и осенью 1942 г. на Западном направлении против немецкой группы армий «Центр», по расчетам Ставки, должны были дезориентировать противника относительно операции, которая готовилась под Сталинградом, создать впечатление, что именно здесь, на западе, готовится зимняя кампания и тем самым сковать неприятельские силы и не дать возможности перебрасывать их на сталинградское направление. Эта цель была достигнута. Только в октябре – ноябре немецкое командование произвело крупное сосредоточение войск против фронтов Западного направления. Всего с других направлений было переброшено 12 дивизий, в т.ч. семь дивизий из Франции и Германии.
При проведении наступательных действий наших войск на западе Калининским фронтом командовал Пуркаев, Западным – Конев. Координация действий фронтов была возложена на Жукова, который в октябре – ноябре больше занимался подготовкой Сталинградской операции, да и в ходе этой операции не раз выезжал на сталинградское направление. Поэтому говорить «о величайшем поражении Жукова» в операции «Марс», как об этом пишут американский историк Д. Глэнтц и некоторые наши историки, по меньшей мере нелепо.
Жуков объективно оценивал проведенные им операции и допущенные ошибки. Критически, объективно должны подходить к деятельности военачальников и историки, не делая никому никаких скидок.
Но когда начинают обвинять Жукова в том, что он чуть ли не специально загнал в окружение 33-ю армию генерала Ефремова и не хотел его спасать, боясь, что Ефремов займет его место командующего фронтом, и распространяют прочий подобный бред, то все это никакого отношения к научной историографии не имеет и больше похоже на щелкоперское баловство невежественных людей.
ПОСЛЕ завершения войны Г.К. Жуков от имени советского правительства подписал акт о капитуляции фашистской Германии. Командовал Парадом Победы в Москве. Затем был назначен главнокомандующим сухопутными войсками. Но огромный авторитет Г.К. Жукова не давал покоя Сталину и Берии. Против него было спровоцировано «обвинительное дело». Но Сталин не решился на открытую расправу над ним. Г.К. Жукова назначили командующим войсками Одесского, а затем Уральского военных округов. После смерти Сталина и ареста Берии Жуков становится первым заместителем министра, а затем и министром обороны СССР (1955-1957 гг.). На этом посту он проделал большую, полезную работу по реорганизации Вооруженных Сил, перестройке оперативной и боевой подготовки с учетом появления нового оружия. Вместе с тем в деле поддержания дисциплины и порядка он продолжал придерживаться методов военного времени.
Но авторитета Жукова стал побаиваться и Н.С. Хрушев. Поэтому в октябре 1957 г. под надуманными предлогами «О недооценке партийно-политической работы» Жукова отстранили от этой должности. Началась его опала. Его старались изолировать от общественности и армии. Не допускали выступлений в печати. С большим трудом Георгию Константиновичу удалось издать свою знаменитую и наиболее правдивую книгу о войне «Воспоминания и размышления». В последние годы официальные власти признали его заслуги: Жукову поставлен памятник в Москве. Однако некоторые газеты и другие СМИ продолжают клеветать на него, всячески пытаются принизить его заслуги и авторитет. Наряду с подлинными энтузиастами и ревнителями жуковского полководческого искусства, которые серьезно занимаются исследованием и пропагандой его наследия, к этому благородному делу начинают приспосабливаться немало таких людей, которые преследуют совсем другие цели и лишь дискредитируют имя великого полководца.
Можно со всей определенностью сказать: кто бы и когда бы ни занимался клеветой на Г.К. Жукова или профанацией его имени – дело это недостойное и несправедливое.
Через десятилетия после войны становится все более очевидным, что Георгий Константинович Жуков навсегда вошел в военную историю как великий полководец.
В военной истории России после Суворова равных ему не было. Уроки и выводы из его полководческого наследия и в XXI веке весьма актуальны для военной теории и практики, обучения и воспитания офицерских кадров.