АКАДЕМИЯ ВОЕННЫХ НАУК РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Бессмысленность войны в абсурдном мире

Рейтинг:   / 0

Подробности

Создано 29.01.2014 19:19

Автор: Редактор

Абсурдность бытия неизбежно проявляется, если не интересоваться его смыслами, намеренно не замечать закономерностей, не слышать других мнений, проявлять безразличие к наиболее значимым интересам общества. Если не принимать во внимание устремлений и ценностей соседей (по дому, городу, стране, планете, по эпохе), иногда и своих собственных, но по какой-то причине отвергнутых. Но главное – если не принимать во внимание стратегических целей и ключевых интересов своей страны. Вероятно, легче убедить себя в своей исключительности и в бесцельности мира. Но это путь к одиночеству и сумасшествию, потому что в абсурдном мире сознание теряет ориентиры.

С учетом этого зададимся вопросом, насколько может быть полезным с точки зрения научного знания решение стратегических задач страны, формирования патриотизма и повышения уровня военной безопасности России – такая позиция, которую отстаивает Юрий Киршин в статье «Война без ссылок на цитаты. Вооруженное противоборство на фоне межцивилизационных проблем» («НВО» № 46, 13.12.13)?

ПОМНИТЬ О ГЛАВНОМ

Военная безопасность как одно из важнейших условий обеспечения стабильного прогрессивного развития социума имеет ряд особенностей. Одна из черт военной безопасности заключается в том, что ее невозможно обеспечить выборочно, локально, например, для отдельной социальной группы, избранного социального института или отдельного района страны. Военная безопасность может быть обеспечена для социальной системы в целом, а значит, и решать проблемы и задачи военной безопасности можно только при активной действенной осмысленной поддержке всего общества.

Отсюда вытекают прямая задача и обязанность специалистов в сфере военной безопасности – не отвлекать общество от проблем страны, а сосредотачивать на них внимание соотечественников. Не запутывать общественное сознание надуманными ценностями вроде космополитизма, трудно представляемого в практической военной плоскости, а напоминать о богатом боевом опыте народа России и о том, как этот опыт был не раз использован для освобождения других народов мира, как русский народ жертвовал своими лучшими сыновьями и дочерьми во имя справедливого мира на планете. Важно не пугать людей безысходностью и сложностью ситуации и не успокаивать их громкими бравурными лозунгами, а прямо указывать на существующие пути укрепления военной безопасности и возможное участие общества в этом процессе.

Для этого важны и понимание сущности войны, и выработка четкой и ясной мировоззренческой позиции по вопросам военной безопасности. Вероятно, именно такие задачи должен был ставить перед собой Юрий Яковлевич Киршин, когда он собирался выступать перед российской аудиторией. Впрочем, цели автора известны только ему, но впечатление от его статьи по меньшей мере неоднозначное.

Стремление публициста избежать цитат не вызывает вопросов. Но стоит заметить, что цитаты могут быть не лишними. Цитата в узком смысле – ссылка на признанный авторитет, в широком – реализация опыта других людей. А он в исследовании социальных явлений и процессов особенно необходим.

Иное, помимо своего собственного, мнение важно во многих смыслах. Один из принципов современного этапа развития науки – принцип дополнительности – отражает необходимость разных мнений по поводу предмета исследования; это способствовует научной объективности, которой, как может показаться, не хватает в статье «Война без ссылок на цитаты». Однако не стоит придираться к отдельным словам, а иногда и к суждениям. Дело, разумеется, не в цитатах, а в результатах; общий настрой этой публикации и многие ее тезисы вряд ли добавляют авторитета российской военной науке, помогают формированию российской идентичности и патриотизма.

О ВОЙНЕ БЕЗ ЦИТАТ… И АРГУМЕНТОВ

Автор, имеющий формально высокое положение в военной науке и многолетний опыт работы в серьезных научных учреждениях, продолжает, судя по заголовку, настойчиво размышлять о сущности войны; но при этом не забывает подчеркивать свою приверженность космополитизму. Итоговым выводом его статьи (правда, не слишком связанным с основным текстом) стало определение войны, которую Юрий Киршин трактует как «историческое общечеловеческое явление, образ жизни человечества, организованная вооруженная борьба народов, государств, религиозных конфессий с использованием традиционных и новых видов оружия, а также невоенных форм борьбы для достижения политических, социальных, демографических, экономических, культурологических, этнических и религиозных целей».

Определение это имеет, к сожалению, малую практическую ценность и выглядит непоследовательным с научной точки зрения. Если война – это борьба различных субъектов мирового сообщества «для достижения» своих целей с использованием оружия и «невоенных форм», то выходит, что война – синоним повседневной жизни влиятельных мировых акторов, для которой свойственны конкуренция, поиск разнообразных путей реализации своих интересов. Но такое определение, если не делать акцент на использовании оружия, может подойти к обозначению социальной активности и отношениям едва ли не любых субъектов общественных связей. Если настаивать на том, что борьба между субъектами прежде всего вооруженная (понятие «вооруженная» в связке с «невоенными формами» в данном контексте теряет определенность), то современные «религиозные конфессии» не вписываются в ряд обязательных участников подобных отношений.

К слову, придаваемая автором роль религии в цивилизационных процессах, в образовании цивилизаций также представляется преувеличенной. В западной цивилизации достаточно мирно уживаются несколько конфессий, в том числе и нехристианских.

Стоит отметить, что абсолютизация и радикализм характерны для рассматриваемого текста. Но самое большое несогласие вызывает попытка автора убедить себя и читателей в том, что война – образ жизни человека, неизбежность, норма.

Возможно, все дело в неточности толкования смысла понятий и категорий? Правомерно ли любое, возникающее между государствами (странами, державами), активное противоборство с использованием дипломатических, экономических, информационных, юридических и других средств считать войной, отождествлять, например, критические материалы в средствах массовой информации с ракетно-бомбовым ударом по территории соперника? Неужели жизнь человека и есть война? Во всяком случае, космополитизм не очень-то вяжется с войной как атрибутивной, главной формой существования цивилизации.

Такое определение не отражает качественной определенности социального бытия, дезориентирует общественность, размывает категории военно-научного знания, не может быть использовано в подготовке военнослужащих. Впрочем, если категория «война» наделяется противоречивым содержанием, то о межцивилизационных проблемах, анонсированных подзаголовком, в тексте речь практически не идет. Правда, автор утверждает, что история человечества – это «история локальных цивилизаций», но это все же преувеличение. Стремлению «локализовать» историю противоречат, например, войны Персии и Древней Греции, походы Александра Македонского в Индию и Среднюю Азию, торговля по маршруту «из варяг в греки», хождение русских купцов «за три моря». Локальные цивилизации, как и люди, безусловно, обладают особенностями, но это не означает, что между ними нет ничего общего, что они строго автономны. Иначе для современного общества (глобального? или представляющего собой совокупность мало связанных между собой локальных цивилизаций?) было совершенно неважно, да и непонятно наследие ушедших в небытие вариантов культуры.

Не лишенное оснований деление макросоциума на отдельные цивилизации все-таки условно; степень этой условности, по всей видимости, возрастает по мере глобализации общественных отношений. Цивилизационный подход в качестве единственной концепции понимания социального развития огрубляет эволюционный исторический процесс.

С другой стороны, цивилизационный подход играет свою важную роль в осмыслении социального бытия при использовании его идей вместе с идеями других концепций, описывающих социальное бытие и его развитие, в том числе вместе с формационным подходом. Но на формационный подход и на марксизм в целом у Юрия Киршина, в прошлом отстаивающего его основы, сегодня особый взгляд.

«СУЖЕННЫЙ» МАРКСИЗМ

Основные усилия в статье автор сосредоточил, пожалуй, не столько на уточнении смыслов войны, сколько на критике марксизма. Цель этой активности остается неясной: практической пользы для уточнения сущности войны это не приносит, нового в понимании цивилизационных процессов не добавляет, да и сама критика марксизма в силу слабости аргументов выглядит неубедительно.

Так, вряд ли стоит утверждать, что все без исключения представители марксистской точки зрения рассматривали различные процессы и явления общества исключительно из противоречий классовой борьбы, отвергали многовариантность общественного развития, ограничиваясь формационным подходом. Даже на стадии формирования основных идей марксизма, в ХIХ веке, его основатели понимали, что формационный подход объясняет не все варианты социальной эволюции (стоит вспомнить об азиатском способе производства).

Марксистский подход во взглядах на природу и мир человека возник более полутора веков назад и за это время испытал немало обусловленных социальной, в том числе научно-познавательной, практикой трансформаций, получил ряд трактовок тех или иных его аспектов. Это учение было, и в немалой степени остается, популярным, и потому – оно довольно разнообразное. Варианты и интерпретации марксизма представлены Плехановым и Богдановым, Лифшицем и Ильенковым, Грамши и Лукачем, Блохом и Бодрийяром. Марксизм не умещается в какую-то одну простую схему.

Кстати, судя по прошлым трудам, автор и сам стремился выглядеть убежденным марксистом (см. Ю.Я. Киршин, В.М. Попов, Р.А. Савушкин. Политическое содержание современных войн/ Отв. ред. П.А. Жилин. – М.: Наука, 1987). В этой работе основные взгляды на войну не выходят за рамки марксистского подхода.

И вряд ли марксизм «для познания общественных процессов, проблем войны и мира, войн и революций использовал формационный подход», как выразился Юрий Киршин. Учение, возникающее в результате заинтересованного стремления раскрыть законы общества, изучения общественных отношений, ничего не познает, оно само – продукт познания. Представители марксизма, как и любой исследователь или проявляющий социальную активность субъект, могут использовать в своей практике различные приемы и инструменты, в том числе и выработанные в процессе возникновения и развития марксизма.

Марксизм в этих своих проявлениях не уникален, а речь о нем в различных публикациях заходит, вероятно, в силу его сравнительно широкой распространенности, практической направленности и относительно высокой (среди других подобных учений) результативности.

Трудно найти аргументы для подтверждения мнения Юрия Киршина об абсолютизации марксизмом войны; в декабрьском тексте в «НВО» их практически нет. Но абсолютизация войны (в качестве образа жизни, общечеловеческого явления, как это видит сам же запутавшийся в собственных целях автор), действительно, неуместна ни с научной, ни с политической, ни с этической точки зрения.

Кстати, представители марксизма, по мнению самого же автора статьи «Война без ссылок на цитаты» и в отличие от его собственной позиции (коль война – образ жизни человечества, то быть ей, по Киршину, вечной?), все же надеются на возможность исчезновения войны из общественных отношений в будущем. Автор использует колоритный глагол «суживать» в оценке идей социализма: «социалистическое Отечество», пишет Юрий Яковлевич, суживало понятие «Отечество». Оценить правоту подобного тезиса сложно, так как не вполне ясно, что автор включает в понятие «Отечество», более широкое, чем «социалистическое Отечество», но его взгляд на марксизм действительно представляется «суженным».

В ПРИЦЕЛЕ – СОВЕТСКИЙ СОЮЗ?

Из текста статьи не слишком ясно, насколько твердо уверен Юрий Киршин в том, что его родина – СССР, «империя зла» (такое словосочетание используется в тексте). Но в советском прошлом он находит преимущественно ошибки и недостатки, которые, как и марксизм, подвергает критике (как будто нет более рационального и корректного способа использования истории своей страны в рамках рассматриваемых проблем). Однако и в этой части критика непоследовательна. Автор преувеличил классовый характер советской внешней политики, который мешал, как следует из текста, «установлению союзнических отношений Советского Союза с США и Великобританией». А что мешало подобному союзничеству в середине XIX века, в 1904–1905 годах, или в постсоветский период истории, накануне ракетных ударов по Белграду, Багдаду, при том что против Наполеона, Вильгельма, Гитлера Британия (в XX веке и США) в конце концов выступала с Россией единым фронтом? Просто, как известно, у Британии нет постоянных врагов и друзей, а есть постоянные интересы. Интересы США не менее постоянны, хоть эта страна и значительно моложе. История подтверждает, что классовые и другие особенности стран, с которыми устанавливают или разрывают отношения США и Британия, имеют минимальное значение.

В этом смысле внешнеполитическая позиция Ленина (объявленная Юрием Киршиным аморальной) не отличается от понимания внешней политики любого прагматичного руководителя государства. Известно, например, что российский император Александр III тоже не слишком надеялся на сильных западных партнеров, справедливо полагая, что у России есть только два союзника: ее армия и флот. Это не повод обвинять его в недостатке моральности.

Однако Юрий Киршин настаивает на классовой основе войн и военных конфликтов, которые вел Советский Союз. Согласиться с таким утверждением можно лишь отчасти. Действительно, октябрь 1917 года привел к появлению совершенно нового типа государства и, какими бы ни были на этот счет субъективные мнения, существенно повлиял на мир и его дальнейшее развитие. В силу мировоззренческих отличий, выделявших советское общество среди других социальных систем ХХ века, отношения между СССР и другими государствами неизбежно носили классовый характер.

Главная война, которую СССР выиграл, была классовой уже потому, что в планах гитлеровской Германии было уничтожение Советского Союза. Но нельзя забывать и о том, что по планам гитлеровцев и население страны ожидала незавидная участь.

Великая Отечественная война – самое ожесточенное и кровопролитное вооруженное противостояние за всю историю человечества, основная тяжесть которого легла на плечи и на судьбы советского народа, – была далеко не только классовой по своему содержанию. Это была война против попытки установить одним субъектом международных отношений мирового господства над остальными, то есть со стороны СССР, – за недопущение величайшей несправедливости против человечества. Наконец, это была война за независимость. И в этом она сходна с Отечественной войной 1812 года. Необходимо учесть и то, что наша страна не начинала войн ни 1812, ни в 1941 году.

Советское руководство в конце 30-х годов XX века приложило максимум усилий для того, чтобы создать антифашистскую коалицию, то есть стремилось предотвратить войну, обуздать набиравшего силу и утверждавшегося в своей решимости воевать агрессора. Но не поддержанное Британией и Францией, было вынуждено заключить соглашение с Германией. Классовые основания в такой логике по меньшей мере не играют решающей роли.

Политическая и собственно военная активность СССР (в том числе и война с Финляндией 1939–1940 годов) были подчинены исключительно интересам безопасности страны. Ни классовая борьба, ни экспорт революции здесь ни при чем. Цели были иные.

Советский Союз, как и императорская Россия, действительно готовился к войнам; это нормальная практика любой крупной и уважающей себя страны. Такая подготовка не всегда была одинаково эффективной, и не все войны, в которых участвовал СССР, были для него достаточно удачными, но объяснять их исключительно классовыми мотивами невозможно.

Наконец, классовая подоплека (если помнить, что социальный класс – это большая группа членов общества, имеющих определенное, сходное между собой и отличное от других классов отношение к собственности и власти, социально-экономическое положение, культуру, идеологию и т.д.) в той или иной мере проявляется в любых социально-политических отношениях. В том числе в социальных системах, чьи идеалы далеки от социалистических, а также и в отношениях между такими системами. Задолго до появления марксизма на несправедливость распределения собственности и нетерпимость к инакомыслию, как причины социальных противоречий и войн, указывал английский историк Эдвард Гиббон.

Самое печальное заключается в том, что критика «классовой основы» войн Юрием Киршиным не способствует углублению понимания особенностей современных войн. Впрочем, не только это снижает научную ценность рассматриваемой статьи. Странно выглядит попытка ученого предсказать то, что уже на самом-то деле произошло (а если не произошло, то вряд ли и могло произойти; все, что должно наступить неизбежно – непременно наступает). «Если бы продолжала существовать социалистическая система, войны между странами могли бы происходить», – считает автор (на этом же уровне у кого-нибудь из читателей вполне мог возникнуть вопрос: каким могло бы быть содержание исследований и позиция некоторых отечественных авторов, если бы в России «продолжала существовать социалистическая система»?)

Разумеется, могли быть войны между странами, которые стремятся свою политику и жизнь общества строить на идеях социализма, и такие войны были (например, между Китаем и Вьетнамом в 1979 году). Однако, во-первых, вряд ли главные причины этих войн крылись бы в идеологических различиях или, напротив, в сходстве; войны ведут за ресурсы, территории, за международный авторитет и политический «вес» державы. Во-вторых, к несчастью, человечество до сих пор не может обойтись без войн, но противостояние двух сверхдержав с разными идеологическими платформами во второй половине прошлого века способствовало не только политической напряженности, но и в немалой степени, держало это напряжение в «невоенных» рамках. Основным акторам, создавшим мировой политический водораздел, приходилось учитывать интересы соперника.

Советский период нашей истории был непростым, не лишенным противоречий. Но Отечество (в то время социалистическое), включавшее всю огромнейшую территорию, немалое по численности население, богатейшие ресурсы, мощную индустрию, энергетику, защищено было достаточно надежно.

Словом, к сожалению, в статье «Война без ссылок на цитаты» объективного анализа и обоснованной критики недостатков советской системы военной безопасности не вышло. А ведь именно это нужно сегодняшним серьезным политикам, военным. Именно глубокое осмысление достижений, проблем и противоречий прошлого, социальных систем важно для новых поколений граждан России.

ЕЩЕ РАЗ О ГЛАВНОМ

Проблема войны на планете стоит по-прежнему остро. Кроме того, в начале III тысячелетия многие политические вопросы, а тем более проблемы войны и мира, невозможно решить без учета глобальных процессов макросоциума. Юрий Киршин обращает на это внимание, но попытка назвать войну общечеловеческим, а милитаризм – всемирным явлениями мало что добавляет в углубление осмысления сущности войны, не укрепляет безопасности России. Автор как будто нарочно путает, сбивает с толку читателя, например, не замечая различий между терроризмом и войной. Это создает условия для политических спекуляций, способствует искажению общественного сознания, развязывает руки циничным субъектам общественных (в том числе международных) отношений.

Юрий Киршин ратует за приоритет военной безопасности мирового сообщества над военной безопасностью любого государства. Но как практически в настоящее время обеспечить военную безопасность всего мира, когда США и НАТО ради достижения своих целей военными средствами могут пренебречь мнениями других участников мирового сообщества, решениями ООН (Гренада – 1983 год, Панама – 1989 год, Югославия – 1995 и 1999 годы, Афганистан – 2001 год, Ирак – 2003 год), когда они стремятся миру диктовать свои условия по всем позициям, реализуют свою стратегию однополярного мира?

Если убежденный патриот России понимает сущность общемировых, осознает необходимость учета интересов многих участников международных отношений, настаивает на использовании международного опыта для решения важнейших задач своей страны, это говорит о широте его взглядов, о творческом характере его позиции. А как назвать глашатая космополитизма, приносящего военную безопасность своего Отечества в жертву некой общемировой безопасности, на обеспечение которой претендуют субъекты мировой политики с далеко не безобидными амбициями и инструментами реализации своих интересов?

Практика показывает, что надежно отстаивать мир в этих условиях может лишь сильный в военном отношении субъект международных отношений. Известное изречение древних римлян «Хочешь мира – готовься к войне» актуально и сегодня.

Современная Россия испытывает немалые трудности в различных сферах общественной жизнедеятельности. Есть проблемы и в системе обеспечения военной безопасности страны, которая, как известно, не ограничивается вооруженными силами. Это не значит, что голос России в защиту мира и справедливости в решении международных проблем сегодня не может и не должен звучать. Он звучит. Внешняя политика России становится более последовательной и успешной. Благодаря России предотвращено военное вмешательство во внутренние дела Сирии. Однако это не повод для благодушия.

В эпоху, когда на планете со стремительно растущим населением становится все меньше известных природных ресурсов, необходимых для поддержания жизнеспособности общества, сильные современные вооруженные силы далеко не роскошь. Для России с ее огромной территорией, запасами воды, леса, минералов забота о военной безопасности – первостепенная задача.

Приближение НАТО к границам России, намерение разместить в непосредственной близости к территории страны элементы американской ПРО, попытки проверить российские Вооруженные силы на прочность в реальных боевых действиях – только часть реальных и вероятных угроз военной безопасности страны. Они требуют адекватных ответов. Среди них возможность размещения ракетных комплексов «Искандер» в Калининградской области, принятие на вооружение новейших ЗРК и атомных подводных лодок стратегического назначения и многое другое.

Теоретикам в области военной безопасности нужно вырабатывать и предлагать практикам различные по содержанию и по форме, но обязательно самые эффективные из возможных инструменты и меры, позволяющие создать надежную систему военной безопасности России. Впрочем, это тема отдельного разговора.

Война не спрашивает, когда ей обрушиться на людей, ломая не только их планы на ближайшие выходные или год, а всю их жизнь, которую может легко и равнодушно отнять. Никто не может точно сказать, кому и сколько отпущено времени на мирную жизнь, когда и какая нас постигнет война, которая может оказаться и катастрофой для социальной системы. Вероятно, предотвратить войну (избежать ее совсем) труднее, чем встретить врага во всеоружии, но второе скорее способствует первому (а также и общемировой военной безопасности), чем призывы к космополитизму.

Поэтому правильнее не столько критиковать мировоззренческие позиции и методологические системы, которые нам чем-то разонравились, сколько брать все полезное из человеческого опыта для решения главных задач. Достойны внимания и изучения не те теории, которые чем-то симпатичны или модны, а верно объясняющие природу, сущность общества, выявляющие закономерности, свойственные реальному социуму. Это относится и к проблемам такого важного явления общества, как война.

Опыт масштабного и динамичного вооруженного противоборства с самыми сильными в военном отношении врагами, выпавший на долю нашей страны, не может не учитываться в осмыслении сущности войны. А рассматривать этот опыт только для его критики – по меньшей мере пустое расточительство времени и сил. Разумеется, даже весьма информированный и опытный в данной сфере человек вряд ли может один разобраться во всех тонкостях и процессах, из которых складывается подготовка, ход и завершение современной войны. Поэтому важно взаимодействие теоретиков и практиков, ученых и политиков, инженеров и боевых командиров. Во имя одного – во имя безопасности России. Война способна жизнь миллионов людей опрокинуть в абсурд.

Сегодня немало персон, мнящих себя политиками и художниками, высокооплачиваемых певцов абсурда стараются утвердить в обществе в качестве общественной морали свои интересы, капризы, а то и откровенный цинизм, пытаются закрыть от людей истинные ценности. Смешивать и размывать смыслы, отражающие закономерности природы и социальных систем, множить основания маргинализации российского общества, девальвации патриотизма от имени науки недопустимо.

Сергей Антюшин
НВО