Точки приложения усилий
Приоритетная задача – комплексный системный подход к формированию научно-технической политики государства
В конце марта состоялось очередное заседание Общественного совета при председателе Военно-промышленной комиссии при правительстве Российской Федерации, в повестку дня которого были вынесены важнейшие для ОПК вопросы о современном состоянии военной науки и концепции развития Фонда перспективных исследований. На этом мероприятии был представлен доклад, подготовленный под эгидой Общественного совета, – «Фонд перспективных исследований в системе оборонных инноваций». Предлагаем вниманию читателей выступления участников заседания (начало в № 13 газеты «Военно-промышленный курьер») и заключительное слово Дмитрия Рогозина.
Работать на опережение
Позвольте представить мою личную точку зрения, как должен работать Фонд перспективных исследований. Как известно, ФПИ начал функционировать 5 марта. Приняты на работу первые сотрудники, проводятся организационно-подготовительные мероприятия. К середине лета мы планируем приступить к выполнению целевых задач.
Сегодня много говорят о том, что современная система постановки НИОКР всех не удовлетворяет. Однако системного представления о том, а что же удовлетворяет, пока не слышно. Обычно заявляют – все плохо. А как должно быть хорошо, если и говорят, то как-то весьма расплывчато. Сейчас мы пытаемся со своими сотрудниками сделать хорошо. И если у кого-то есть дельные предложения, то мы внимательнейшим образом их рассмотрим для того, чтобы всем вместе сделать все правильно.
Фонд сегодня – экспериментальная площадка. Она находится сейчас вне системно-правового поля, в котором пребывают все остальные институты развития страны и госзаказчики. Мы можем провести соответствующие эксперименты в целях правильной организации научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. Но для этого нам нужно определить, как должно быть хорошо. Причем соответствующие предложения нам хотелось бы увидеть не в форме призывов и лозунгов, а в виде проектов конкретных документов.
Иногда утверждают, что проводимые в настоящее время конкурсы – это очень плохо. В таком случае подскажите нам, как проводить их хорошо. Мы открыты и готовы всех выслушать, чтобы сформулировать общую точку зрения, отстаивать ее перед руководством попечительского совета и даже, если в этом будет необходимость, вносить соответствующие изменения в имеющуюся на сегодня нормативно-правовую базу. Главное, чтобы общественность понимала, что мы действительно стремимся делать вверенное нам дело хорошо.
С одной стороны, сегодня надо дать свободу исследователю, чтобы он мог закупать необходимое оборудование, приборы, инструменты, реактивы и пр. Но с другой стороны, есть прокуратура и другие надзорные органы. И хотя мы освобождены от федерального закона № 94-ФЗ, давайте обсудим, как нам работать по-другому. При этом желательно, чтобы в этой сфере руководство фонда не ходило постоянно по лезвию ножа. А то раздаются призывы – освободите нас от тех или иных норм действующего на сегодня законодательства. А отвечать в конечном итоге кто будет? На этот вопрос ясного ответа пока нет.
В настоящее время у нас есть определенное видение того, как мы должны организовать работу. Меня уже засыпали огромным количеством разного рода проектов. Причем они поступают со всех сторон. Но порядок работы, при котором мы будем все подряд анализировать, а затем пытаться довести какие-то проекты до практической реализации, не пройдет. Фонд настроен на решение целевых задач, которые определены соответствующим законом.
Вместе с заместителем министра обороны генералом Олегом Остапенко мы будем серьезно и плотно работать над теми угрозами, которые у нас могут возникнуть в ближайшей перспективе. Прогнозированием на ближайшие 5–10 лет будет заниматься Генеральный штаб, а угрозы за горизонтом 15–20 лет – это именно та ниша, где мы должны работать совместно. Исходя из этого, вместе с научной общественностью следует предложить техсредства, способные нивелировать эти угрозы. И желательно, чтобы они носили альтернативный характер.
Последние пятьдесят лет мы постоянно стремились угнаться за Америкой. Надо это прекращать. Следует предлагать альтернативные решения, причем более дешевые, чем у противника. Именно в рамках этих угроз и гипотетических средств борьбы с ними мы и будем рассматривать предлагаемые нам проекты. Это одна из главных целевых установок фонда.
Помимо этого, ФПИ обязан организовать такую систему, чтобы мы не проморгали очередную научно-техническую революцию. В свое время наша страна попросту проигнорировала электронику, информатику и биотехнологии. Сейчас, это пока мое частное мнение, зарождается новая серьезная отрасль – робототехника, которая в ближайшем будущем станет играть более чем значительную роль. Необходимо вовремя распознать ее значение и сконцентрировать, в том числе за счет возможностей фонда, ресурсы на этом приоритетном направлении.
Причем как в этой, так и в других областях мы не должны бить по хвостам. Следует совместно продумать, как все делать с опережением. Иначе мы все время будем плестись в хвосте и постоянно пытаться догонять лидеров. Такой путь, на мой взгляд, более длительный, более дорогостоящий и не позволяющий правильным образом отреагировать на возникающие перед страной угрозы.
Именно так, на мой взгляд, надо формулировать проектные задания. Следующий вопрос – как их претворять в жизнь? Мы начнем создавать так называемые лаборатории фонда. Они могут быть при ведущих предприятиях, институтах, отраслях. Они должны быть до определенной степени независимы. Вероятно, лаборатории следует организовывать и при ведущих вузах страны. Но эти организации должны функционировать в абсолютно прозрачном режиме финансирования. Для них будут сформулированы проектные задания уровня пяти лет. Эти планы должны быть полностью финансово обеспечены как со стороны заработной платы, так и со стороны тех материальных ресурсов, которые потребуются для их выполнения. В противном случае мы в проект и ввязываться не будем – без обеспечения зарплатой и соответствующим оборудованием неизбежен провал.
Такие лаборатории создадим в тех местах, где соответствующие льготные условия предоставят предприятия. И должным образом к наличию этих исследовательских центров отнесутся региональные власти, и обеспечат им «зеленый свет». Наш взгляд – следует создать определенный заповедник для проведения подобных высокорисковых исследований.
И последнее. У нас сейчас термин «высокорисковый» используется во всех предложениях. Нам приносят некие предложения и разработки и предлагают: давайте попробуем, но это все высокорисковое занятие. Но под высокорисковостью следует понимать некоторую ошибку в прогнозах перспективных средств вооруженной борьбы, а не в их технической реализации. В проект следует входить только тогда, когда вера в успех его осуществления с технической точки зрения составляет не менее 80 процентов. Но когда нам говорят, что возможный успех составляет не более 5 процентов и при этом настойчиво предлагают начать соответствующие исследования и загадывают – а вдруг получится? Извините, но нас подобный порядок работы не устраивает.
Примерно так будет выглядеть общая концепция работы фонда. Естественно, она сейчас еще в стадии формирования. Мы готовы к восприятию новых мыслей. К 1 июля надеемся завершить и утвердить основные направления и принципы работы на попечительском совете. Дальше последуют соответствующие законы, по которым мы будем действовать. После этого обсуждать, что они плохие, уже не имеет смысла. До 1 июня мы готовы воспринимать все разумные предложения.
Андрей Григорьев,
генеральный директор Фонда перспективных исследований (ФПИ)
Нужна координация действий
Направления деятельности, очерченные сегодня, весьма актуальны. На мой взгляд, для решения существующих проблем необходимо максимально сконцентрировать усилия всех структур.
В частности, проделана большая работа. Общественным советом при председателе ВПК сделан доклад «Фонд перспективных исследований в системе оборонных инноваций». Труд очень интересный и, безусловно, опереться на него можно. Начальный темп работы он задать может. Но, к сожалению, к формированию этого документа представители Министерства обороны не были привлечены. Как следствие те направления деятельности, которые сейчас в Минобороны уже сформированы, в этом документе не учтены. Необходимо произвести корректировки, а это означает, что мы просто теряем крайне необходимое время. Поэтому координация подобного рода работ на всех этапах нашей совместной деятельности представляется нам крайне необходимой.
В Минобороны создана система перспективных военных исследований и разработок. Те положения, которые уже действуют, заочно пересекаются с постулатами, изложенными в докладе. Но практическое их применение сейчас невозможно, поскольку ни мы, ни представители, формировавшие документ, не знают, что делается друг у друга.
Поэтому я прошу на следующем совещании выделить время для доведения тех направлений, над которыми мы работаем, чтобы скоординировать действия и объяснить, в каком ключе действует Министерство обороны.
В рамках реализации тех задач, которые перед нами стоят, необходимо все декларативные заявления, изложенные в докладе, переводить в практическую плоскость. Для этого следует уже сейчас формировать конкретный план-график работы всех заинтересованных ведомств в реализации этой программы. При этом создавать график и начинать работать нужно параллельно, иначе мы потеряем много времени. Время – это сейчас основной фактор нашей работы. Министерство обороны готово в этом активно участвовать.
Олег Остапенко,
заместитель министра обороны России, генерал-полковник
Проблемы системного характера
Проблемы, существующие в структуре Академии наук, сродни проблемам системы высшего образования. Но применительно к развитию ОПК главный изъян – это отсутствие комплексного системного подхода к формированию научно-технической политики. Выступающие правильно говорили о необходимости формирования научно-технической политики государства, которой сегодня лишь фрагментарно занимаются различные министерства и ведомства.
Есть и другие проблемы системного характера. Это недостаток передовых научных и наукоемких технологий, оборудования, отсутствие эффективного управления высокотехнологичными процессами создания военной техники и вооружения нового поколения. Но главное – нет специалистов, владеющих компетенциями мирового уровня, способных создавать и интегрировать сложные, наукоемкие и высокотехнологичные материалы, системы, описывать процессы. Эти условия как раз и необходимы для вывода ОПК на новый уровень развития – глобальный и конкурентоспособный.
Кадры для «оборонки» должны обладать целым комплексом знаний, которые являются залогом успешной модернизации технической и научной основы. Их можно подготовить только при включении в процесс решения реальных НИОКР для высокотехнологичной промышленности. А это одна из основных проблем большинства вузов – значительный разрыв между учебными программами, состоянием материально-технической базы, наличием современных технологий и реальными промышленными задачами.
Одна из таких основных задач как раз и стоит перед недавно созданным Фондом перспективных исследований – определение прорывных направлений научных исследований и разработок, поиск и заказ НИОКР для разработки и производства высокотехнологичной продукции военного, специального, двойного назначения. Для этого необходимы перспективные исследования, форсайт-прогнозы экспертов и «дорожные карты». Без этого ФПИ попадет в тупик – будет навал предложений от всех, но ни единой политики, ни понимания того, какие проекты следует развивать, не сформируется без наличия системных коллективов, способных определять и рассчитывать «дорожные карты» движения разработок.
Поддерживаю идею Дмитрия Рогозина – фонд обязан работать, в том числе и на базе университетских научных центров, а полученные результаты должны быть востребованы отечественной промышленностью.
Понятно, что сегодня Россия заинтересована в реальном трансфере передовых технологий мирового уровня, но уже завтра, после их освоения и внедрения, настанет этап, когда эти технологии мы будем производить сами, производить или формировать из них технологические цепочки нового поколения, развивать, интегрировать, комплексировать. А для этого необходима опережающая подготовка инженеров нового поколения.
Ведь по своей сущности ОПК – профессиональная армия, инженерно-технологический спецназ, который должен быть оснащен современным испытательным и производственным оборудованием.
Основа национальной обороны и безопасности – предприятия ОПК. В каждом секторе есть свои научные прикладные разработки. И чтобы их интегрировать, обеспечить перекрестное использование, необходимо создание центров нового типа – центров превосходства. Именно такие центры, обеспечивающие глобальную конкурентоспособность высокотехнологичной продукции нового поколения, и региональные, и отраслевые центры технологических компетенций при технических университетах могли бы стать основной опорой ФПИ.
Отмечу правильные замечания Олега Николаевича Остапенко по той работе, которую сегодня мы делаем. Действительно, каждый сам по себе. Вместе с тем вузы плотно взаимодействуют с Минобороны. Мы разрабатываем целый комплекс мероприятий для создания комплексных лабораторий с оборонным ведомством.
В содружестве с Министерством обороны у нас может сложиться гармоничная, высокоинтеллектуальная структура, готовая к эффективному взаимодействию. Этому также помогут Военно-промышленная комиссия и Общественный совет при председателе ВПК, Фонд перспективных исследований, высокотехнологичные предприятия оборонно-промышленного комплекса, ведущие технические университеты и институты РАН. При этом все должно работать на базе центров превосходства, центров технологических компетенций. Эта структура готова обеспечить инновационный прорыв по широкому фронту производства высокотехнологичной продукции специального и двойного назначения.
Если говорить о реальных шагах, то надо, чтобы фонд и комиссия выступили инициаторами. Давайте сделаем первое – организуем отраслевые специализированные лаборатории по отдельным направлениям при университетах и уже завтра приступим к работе. Сегодня нерешенные организационные вопросы зачастую плохо сказываются на общем деле. Мы много говорим, мало делаем.
Андрей Рудской,
ректор Санкт-Петербургского государственного политехнического университета
Капитал стягивает технологии
В очень подробном докладе по Фонду перспективных исследований отмечена большая роль инфраструктуры, которая существует в мире вокруг подобного рода структур. Прежде всего это касается финансирования. Имеется множество фондов – венчурных и прямых инвестиций. Если сделки в венчурных фондах достигают 100 миллионов долларов, то в фондах прямых инвестиций речь идет о миллиардах долларов. В мире это достаточно серьезный объем капитала – порядка двух триллионов, который стягивает технологии со всех частей света. Управляют этими финансами в основном американские и европейские фонды.
В 2000-е годы было множество сделок с технологическими компаниями, как раз связанных с указанными фондами. Это является очень важной инфраструктурой, которая представляет определенную угрозу для развития технологий в России, потому что естественным образом через коммерциализацию стягивает сливки разработок в свои компании.
В докладе достаточно подробно сказано, что это большой потенциал, который нельзя не учитывать. Двигать перспективные разработки за счет военно-промышленного комплекса – это очень хорошо, но нельзя забывать и об их создателях, в чьих умах находится сама идея, успешно реализованная естественным путем – потребностью заработать денег, которая находит спрос в том числе и в гражданском сегменте. Этому надо уделить значительное внимание. И уже сегодня вместе с Фондом перспективных исследований следует посмотреть, как мы можем этому противостоять.
Потому что капитал, который вокруг рынка технологий крутится, имеет самоорганизованную систему. Только одна такая компания управляет суммами порядка 170 миллиардов, притом капитал из 150 различных источников инвестиций в 75 странах, большая часть их частная. Это каналы продаж продукции с использованием высокотехнологичных достижений.
То есть необходимо учитывать, что огромный рыночный капитал в мире стягивает технологии.
Андрей Шипелов,
генеральный директор ООО «РТ-Инвест»
Чувствительная сфера оборонных исследований
Хотел бы остановиться на нескольких, на мой взгляд, ключевых моментах, которые необходимо учитывать при дальнейшем движении в чувствительной сфере оборонных исследований.
Первое. Надо понимать, что мы действуем, во многом опираясь на опыт наших американских друзей. Но агентство ДАРПА находится не в безвоздушном пространстве, это один из элементов в очень жесткой структуре, где имеется достаточно мощная система прогнозирования.
Один из ключевых элементов – RAND-корпорейшен, определяющий стратегические направления развития технологий и науки на долгосрочную перспективу, а также магистральные направления, в рамках которых ДАРПА реализует большое количество прикладных исследований.
Существующая в Российской Федерации система имеет достаточно серьезные пробелы. В Советском Союзе эти исследования, прогнозные в первую очередь, шли достаточно широким фронтом. Сегодня они выполняются фрагментарно. Однако есть идеи о том, как в нынешних условиях можно было бы решить эту проблему.
По поручению Дмитрия Рогозина Рособоронзаказом совместно с Академией военных наук и Министерством обороны подготовлены предложения. В ближайшие дни они будут направлены в Военно-промышленную комиссию.
Речь идет о создании Центра стратегии национальной обороны и безопасности, который на первом этапе должен взять на себя функцию стратегического прогноза. Предполагается, что сначала этот центр будет работать на базе Всероссийского института межотраслевой информации с привлечением всех заинтересованных и академических организаций, Академии военных наук и соответственно Министерства обороны как основного идеолога этого процесса.
Второе. Важно понимать, что ДАРПА в своей работе, формируя планы своих прикладных исследований, серьезно опирается на результаты широких исследований, которые проводятся Национальным фондом науки, Фондом здравоохранения, а также NАSА и Министерством энергетики. На это тратятся огромные деньги и результаты их работы – по сути 70 процентов на входе прикладных исследований, те, которые начинаются в ДАРПА. Проводятся предварительное изучение, моделирование, позволяющее уже четко ответить на вопрос о реализуемости тех или иных технологий.
На сегодняшний момент у нас тоже очень большие проблемы. Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ) практически в единственном лице занимается этой задачей. Но в своей работе, опираясь на имеющийся не очень большой бюджет, он не касается вопросов обороны и безопасности. Выходом из этой ситуации могла бы стать программа фундаментальных исследований, которая уже полтора года как подготовлена, но пока не запущена в работу.
На уровне правительства целесообразно принять решение о передаче для исполнения на базе РФФИ этой программы, а ее результатами могли бы воспользоваться и фонд, и Министерство обороны. Во многом, наверное, это было бы выходом из сложившейся ситуации.
Третье. Как будет функционировать механизм реализации будущих результатов, которые получит Фонд перспективных исследований. И как они воспримутся Вооруженными Силами. Если отталкиваться от опыта ДАРПА, там все понятно. Агентство является структурным подразделением Министерства обороны и по умолчанию все то, что на выходе появляется, воспринимается оборонным ведомством позитивно. В этом плане у нас могут быть трудности. Надо сформировать механизмы взаимодействия Министерства обороны с Фондом перспективных исследований, предусмотреть их уже сейчас и закрепить соответствующими документами.
Федор Дедус,
заместитель директора Федеральной службы по оборонному заказу
Надо быть реалистами
Несколько комментариев к тому, что было сказано. Во-первых, полностью поддерживаю сказанное Махмутом Гареевым, в том числе его призыв к Академии наук. Дальше несколько слов вообще о РАН и чтобы я хотел конкретно предложить.
Каждую неделю на президиуме Академии наук заслушивается по одному научному докладу. По крайней мере каждый второй демонстрирует мировой уровень нашей науки. Предлагаю организовать приглашение на такие выступления представителей от НТС ВПК, Фонда перспективных исследований и Министерства обороны. В этих докладах хорошо видны прикладные составляющие, которые можно использовать для создания вооружения и военной техники или для определения направлений исследований в рамках нового ФПИ.
Определение стратегии деятельности фонда – крайне важный аспект, к которому мы должны будем не раз вернуться. Здесь пока дело обстоит далеко не самым благополучным образом. Надо как следует разобраться с ДАРПА. Это агентство – уникальный орган, которого нет ни в Израиле, ни в Китае, хотя там есть подобные организации. У французов судоверфи, военная составляющая атомной промышленности, ракетостроение и электроника – в ведении первого заместителя министра обороны, который носит особую инженерную форму.
Предлагаю обязательно обратить внимание на все стороны деятельности Академии наук. Помимо нескольких хороших вузов у нас, кроме Российской академии наук, ничего нет. Надо быть реалистами, следует черпать именно оттуда имеющиеся у нее достижения. Там продолжают работать прекрасные институты на самом высоком уровне при страшном дефиците средств и кадров. Но академия не умерла. Она состоит не только из 80-летних академиков. Есть молодые ученые, которые прекрасно работают.
Касаясь доклада «От сегодня к послезавтра: Россия в гонке военных технологий», отмечу – это очень важный труд, требующий дальнейшего развития. Помимо этого нам надо разобраться с понятием «киберпространство». Сегодня совершенно очевидно, что кибервойны – это очень модное понятие и тема, а существуют еще и «боевые кибероперации». Они уже отработаны за рубежом, присутствуют в уставах и наставлениях. Необходимо задать серьезную НИР по определению того, что такое современное киберпространство. Мы очень много говорим о кибератаках, киберугрозах. Но надо разобраться, где мы находимся с точки зрения обеспечения своего собственного киберпространства.
Следует провести самую строгую инвентаризацию степени нашей зависимости здесь от внешних поступлений. Специалисты, с которыми я общаюсь по информационной безопасности, говорят, что стоимость проверки на закладку любого компонента киберсистемы обобщенно равна, а в некоторых случаях в два раза дороже цены того компонента, который закупаешь.
Между тем мы все знаем, какой уровень нашей зависимости в этой сфере. Теперь уже появились не только американские системы. У китайцев за последние несколько лет неожиданно создана компания, которая захватила очень большую долю нашего рынка.
Я специально не стал сегодня говорить ни о платформах, ни о средствах огневого поражения, которые устанавливаются на них, о соотношении старых платформ, новых средствах поражения, а предлагаю обратить внимание прежде всего на интегрированные средства разведки, управления, связи, целеуказания, наблюдения и контроля.
Махмут Ахметович Гареев очень правильно призывал к изучению закономерности, которая происходит в сфере науки и технологий. Некоторые вещи напрямую связаны с теми из них, которые существуют сегодня в области техноэволюции. Это касается электроники, робототехники, генной инженерии.
Для того чтобы определить «дорожную карту» и посмотреть, где мы будем или можем быть через 20–30 лет, необходимо провести соответствующие исследования (китайцы недавно подготовили свой доклад по оценке обстановки до 2050 года). Нужно изучить закономерности техноэволюции. Наше ДАРПА в том числе должно заняться и этим вопросом.
Андрей Кокошин,
академик Российской академии наук, секретарь Совета безопасности России (1998)
Перейти от заклинаний и воззваний к практической деятельности
Представленный доклад заслуживает самого внимательного прочтения. Отмечу, что Общественный совет демонстрирует высокий уровень профессионализма.
Первое. Предложения относительно того, чтобы объединить работу НТС ВПК, Фонда перспективных исследований и тех подразделений Министерства обороны, которые действуют в сфере перспективных разработок, с Российской академией наук, – это очень важный момент. Поэтому необходимо найти способ институционализации такого рода кооперации. Действительно, присутствие на рассмотрении особо важных вопросов, докладов в Академии наук – вещь крайне важная.
Второе. Безусловно, надо иметь в виду, что нам следует не только задействовать московский «куст» фундаментальной науки, но и посмотреть на глубокие наработки в регионах, то есть на работу Уральского, Сибирского, Дальневосточного отделений Российской академии наук. До них надо попросту доехать, добраться, выслушать, посетить эти ведущие институты и понять, что мы на самом деле до сих пор ходим по «золоту». Просто не умеем нагнуться и поднять это «золото», использовать его в своей работе. Поэтому самая главная проблема – организация работы на этом направлении.
Третье. Гуманитарное и техническое направления нашей деятельности не должны быть разобщены, несмотря на специализацию каждого из них. Например, у нас сегодня проводится анализ угроз национальной безопасности, а это в основном работа гуманитарная, то есть она связана с анализом эволюции форм вооруженной борьбы, способом применения военной силы для достижения определенных результатов. Подобная деятельность нацелена на 30-летний период. А работа, связанная с подготовкой технического ответа на эти угрозы, имеет горизонт планирования не более 10 лет. Подобную рассогласованность считаю неправильной.
Они по крайней мере должны совпадать. Потому что технические ответы мы не можем искать вообще. Они должны быть связаны с вопросами, которые ставит сама жизнь и ее эволюция.
Понятно, что будущее у нас должно быть связано с поиском таких технических ответов, которые по карману нашему бюджету, которые должны соответствовать демографическому потенциалу страны, технологическому уровню развития, нашему пониманию технической реализуемости того, что пока больше напоминает абстрактные «хотелки».
Действительно, хотеть можно многого. Но надо иметь в виду, что Российская Федерация – это большое по территории государство, а по населению – страна очень маленькая, с огромными демографическими проблемами и огромной «дырой», связанной с нехваткой не просто людей в каких-то конкретных направлениях, профессиях, а вообще с нехваткой людей.
Нам, собственно говоря, защищать такую большую страну невозможно имеющимся потенциалом, если мы будем использовать исключительно традиционные подходы в создании вооружений и военной и специальной техники. Каждый солдат у нас должен воевать за пятерых. Но бегать и прыгать быстрее в пять раз, стрелять в пять раз точнее – это, наверное, невозможно. Значит, надо искать иные способы. А они лежат только в одном русле – создании робототехники, автоматизированных систем управления оружием, эффективных систем разведки, связи и во многом другом. Вот в таком ключе мы должны особенно серьезно поработать.
Поэтому идеи, связанные с развитием робототехники и переносом на российскую почву производства собственной электронно-компонентной базы, – приоритетные направления нашей работы.
И еще одно – поиск нетрадиционных, может быть, неклассических способов военно-технического ответа на те угрозы, которые сегодня стоят в полный рост. Надо иметь в виду, что если говорить, допустим, о ракетном оружии, то ракета – это транспорт. Главное – не ракета, а главное – что она принесет в себе, то есть полезная нагрузка. Существуют другие возможности для ее транспортировки до потенциального агрессора. Есть иные способы дать ему возможность попить холодного боржоми, чтобы горячая голова немножко остыла.
Над этим надо думать. То есть над тем, как обеспечить возможность стать нашим Вооруженным Силам в пять раз сильнее за счет именно поиска адекватного военно-технического ответа. Но он и по дистанции планирования, и по объему информации должен полностью соответствовать грамотному и перспективному анализу развития военных угроз. Увязать все это должна прежде всего военная наука, где мы видим гармоничное сочетание и гуманитарной, и военно-технической составляющей. Они должны неразрывно сочетаться друг с другом.
Вот что хотелось бы сказать и обратиться еще раз к Общественному совету, к ученым, которые собраны здесь, к людям, которые работают в Российской академии наук, в научных организациях, – необходимо сорганизоваться. На данном этапе это самая главная задача. По уму организовать нашу общую работу с тем, чтобы перейти от общих заклинаний, всевозможных воззваний к практической рутинной деятельности, которая будет связана с приобретением новых навыков, нового опыта и с заполнением закромов Родины новым научно-техническим заделом.
Дмитрий Рогозин,
заместитель председателя правительства Российской Федерации
Военно-промышленный курьер
