АКАДЕМИЯ ВОЕННЫХ НАУК РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Генерал-майор в отставке И.Н.Воробьев, доктор военных наук, профессор;

полковник В.А.Киселев, доктор военных наук, профессор

В последнее время на страницах отечественной военной печати высказываются предложения о необходимости разработки нового текста Военной доктрины  РФ ХХI  века. Присоединяясь к этим мнениям, считаем необходимым высказать свои суждения. Прежде всего, нельзя не вспомнить военную историю.

В России еще в начале прошлого века впервые проходила дискуссия на страницах газеты «Русский инвалид» о необходимости в стране военной доктрины (1911 г.)[1].

Ее итогом впоследствии стала точка зрения, высказанная А.Свечиным о том, что «Без руля военной доктрины армия существовать не может». Вместе с тем, в ходе дискуссии были высказаны серьезные опасения, что «насаждение доктрины, как однозначных установок, в таком  «живом деле», как учение о войне может убить в нем «живую душу»[2].

Мы возвращается к мнениям первопроходцев разработки военной доктрины, как официального документа государства, составной части его общей военной политики для того, чтобы показать, как история рассудила их спор. В конечном итоге стало очевидным, что без разработки военной доктрины государство обойтись не может, но доктрина может по-разному влиять на ход военных действий. Если  неверные ориентиры в оперативном искусстве ставят в тяжелое положение армии и фронты, то порочная военная доктрина ставит под удар судьбу государства.

Проиллюстрируем это на опыте истории войн прошлого века.

Накануне Первой мировой войны германский генеральный штаб во главе с фельдмаршалом Адольфом Шлиффеном, считавшимся по определению Б.М.Шапошникова «кумиром» всех генеральных штабов своего времени, со всей тщательностью готовился к войне. Однако выработанная им военная доктрина ведения скоротечной войны («до осеннего листопада») на два фронта с расчетом разгромить противников – Францию на Западе, Россию – на Востоке потерпела полный крах из-за недооценки сил других стран и переоценки военных и экономических возможностей собственного государства.

Сложно, в борьбе мнений происходило формирование в этот период военной доктрины во Франции. Первоначально она носила оборонительную направленность, на что во многом влияло поражение Франции во Франко-Прусской войне 1871 г. Однако затем в доктрине стали превалировать наступательные тенденции. Перед самым началом войны взяла верх доктрина решительных наступательных действий, причем это свелось к полному игнорированию обороны («доктрина Гранмезона»). Подобная крайность, конечно, не могла не повлиять на военные действия.

В ходе длительной и тяжелой войны французской, как впрочем, и другим армиям, приходилось проводить как наступательные, так и оборонительные операции.

Россия вступила в Первую мировую войну, не имея официально принятую военную доктрину. Государство было слабо подготовлено в военном и экономическом отношении к длительной войне против сильного противника. Известный военный теоретик А.Незнамов позже писал по этому поводу: «Не то, что наша доктрина страдала теми или иными недостатками – нет, она отсутствовала вовсе»[3].

Характерно обратить внимание на некую «фатальную» предвзятость в формировании военных доктрин ведущих государств – уроки тяжелой и кровопролитной Первой мировой войны практически мало повлияли на разработку новых военных планов накануне Второй мировой войны. В предвоенных военных доктринах практически всех воевавших государств повторились  просчеты, идентичные тем, что были  и раньше. Германия, к примеру, сызнова оказалась в проигрыше из-за того, что не рассчитала свои стратегические ресурсы. Экономика страны была рассчитана на ведение «блицкрига». Она не могла выдержать противоборства в многолетней войне, особенно на два фронта. Французская доктрина  опять-таки не избежала предвзятости – на этот раз она делала главную ставку на оборону и снова оказалась в проигрыше.

Особо следует остановиться на  формировании военной доктрины Советского государства. Здесь было много сложностей и противоречий. Надо отдать должное – вопрос о необходимости ее разработки был поднят на страницах печати уже в Гражданскую войну. В 1918 г. в журнале «Военное дело» появилась серия статей В.Е.Борисова, где он проводил мысль о том, что отсутствие военной доктрины приводит армию к поражению. «Важно,- отмечал он, - чтобы военные кадры говорили одним  языком». «Ложная доктрина создает ошибочный способ действий»[4].

Эту идею поддерживал А.Свечин, который подчеркивал важность учета при ее формировании опыта истории. «Доктрина – дочь истории»,- отмечал Свечин.

По окончании Гражданской войны вопрос о необходимости разработки военной доктрины был поднят на государственный уровень, поскольку без этого нельзя   было   осуществлять  строительство молодой Красной Армии. С инициативой проведения дискуссии по этой жизненно важной проблеме выступил М.В.Фрунзе. В статье «Единая военная доктрина в Красной Армии», опубликованной в журнале «Война и революция» в 1921 г.[5] Фрунзе считал, что военная доктрина - составная часть общей политики государства, главный вопрос, на который должна дать ответ военная доктрина – это к какой войне надо готовиться. Без этого, по его мнению, невозможно четко определить, на решении каких военных задач надо сосредоточить основные усилия, целеустремленно заниматься укреплением обороны страны.

Разработка в 20-х годах единой советской военной доктрины имела большое значение в определении кардинальных направлений военного строительства, осуществлении военной реформы 1924-1925 годов. Однако в последующем, с середины 30-х годов произошла деформация ряда положений доктрины, прекратилась дискуссия по совершенствованию ее положений. Во взглядах на характер будущей войны возобладал  волюнтаризм. В проекте Полевого устава РККА 1939 г. была зафиксирована следующая доктринальная установка: «На всякое нападение врага СССР ответит сокрушительным ударом всей мощи своих Вооруженных Сил… Войну мы будем вести наступательно, перенеся ее на территорию противника».[6] Переоценка своих военных возможностей и недооценка сил противника в военной доктрине послужили одной из причин неудач Красной Армии по отражению агрессии в начальный период войны.

В целом советскую военную доктрину предвоенного и военного периодов можно характеризовать как сложное сплетение противоречий – достижений и неудач, ошибок и озарений военачальников. Тяжелым бременем на плечи армии сказались просчеты в оценке фактора внезапности, упрощенное представление о характере будущих операций. В ходе тяжелейшей войны советское военно-политическое руководство сумело, хотя и ценой невероятных усилий  и жертв, переломить неблагоприятное развитие событий. Это было исключительно тяжелое противоборство двух доктрин – немецкой и советской. Верх в нем оказался на стороне советской доктрины ведения справедливой освободительной войны.

При выработке доктринальных положений в послевоенный период учитывались крупные изменения международной обстановки – когда происходило формирование двух противостоящих друг другу военных блоков, что положило начало «холодной войне», и как следствие – безудержной гонке вооружений, возникновению острых кризисных ситуаций между США и СССР. В военно-техническом плане характерным являлось массовое оснащение всех видов Вооруженных Сил ядерным оружием, дальнейший виток гонки вооружений – появление военно-космических средств, оружия, основанного на новых физических принципах, квантово-электронной техники, нелетального оружия.

Одновременно интенсивно развивались обычные вооружения, особенно техника бронетанковых войск, артиллерия, инженерные войска, ВВС, Войска ПВО. Тем самым закладывалась база для разработки новой военной доктрины 70-х-80-х годов – ведения решительных наступательных действий.

Стратегической обороне не уделяли тогда должного внимания. Она признавалась только как временный вид стратегических действий.

Положения военной доктрины, отраженные в трудах «О современной ракетно-ядерной войне», «Современная война», «Военная стратегия», в наставлениях по подготовке и ведению операций и боевых уставах, изданных в 70-80-х годах, содержали общие политические цели войны, военно-стратегические задачи ВС, их стратегическое развертывание, глобальные стратегические операции (операции стратегических ядерных сил, стратегические операции по отражению воздушно-космического нападения противника, операции военно-космических сил); стратегические операции на театрах военных действий (региональные операции); оперативно-стратегические операции (фронтовые наступательные и оборонительные операции, операции океанских флотов, воздушные операции дальней и фронтовой авиации, ракетно-огневые удары, воздушные и противовоздушные операции на ТВД, морские, воздушно-десантные операции, операции сил территориальной обороны, партизанские и другие операции).[7]

По-новому определялось содержание стратегических задач ВС. Им предписывалось отразить возможную агрессию с применением ракетно-ядерного оружия с любых направлений и обеспечить выживаемость страны, завоевать господство в воздухе, космосе и на море, в кратчайшие сроки разгромить вооруженные силы противника и вывести из строя его военно-экономический потенциал.

Распад СССР, начавшийся в 1991 г. резко изменил геополитическое и геостратегическое положение России. Это потребовало разработки новой военной доктрины. К этому времени произошли изменения и в военных концепциях США и НАТО – было объявлено об отходе от прежней стратегии «передовых рубежей», об изменении некоторых принципов «стратегии гибкого реагирования».

Важным документом на этом переходном этапе государства к новому общественно-политическому строю явился выход в 1993 году в свет документа «Основные положения военной доктрины Российской Федерации (изложение)». В этом документе по-новому (с пацифистских позиций) давалась оценка военно-политической обстановки в мире, сглаживались существующие противоречия с западными государствами. В документе содержались не два, как это было ранее, а три взаимосвязанных раздела: политический, военно-стратегический и военно-технический. В них впервые разграничивались меры внешней и внутренней безопасности РФ, организации национальной и коллективной обороны в рамках СНГ на региональном и глобальном уровнях, снято ранее существовавшее пропагандистское обязательство о неприменении ядерного оружия первыми,

впервые предусматривалась возможность применения Вооруженных Сил во внутренних конфликтах и для пресечения противоправных действий в вооруженных столкновений, а также возможность применения ВС для осуществления миротворческих операций по решениям ООН.

Но не все положения военной доктрины оказались взвешенными. Так, выявилось несоответствие доктринальных установок реальным военным угрозам. Проходящая в доктрине идея, что «у нас нет противников» и «нам никто не угрожает» не отражала объективных условий складывавшейся военно-политической обстановки. После распада СССР образовалось немало новых узлов международных противоречий, особенно по территориальным и межнациональным вопросам.

Это положение было использовано в стране для резкого сокращения ВС, проведения обвальной конверсии, что привело к развалу оборонно-промышленного комплекса и другим негативным последствиям для обороноспособности страны.

При разработке ныне действующей Военной доктрины 2000 года в ее текст было внесено немало новых изменений в военно-политические, военно-стратегические и военно-экономические основы. Это было вполне закономерно, поскольку положения ВД должны постоянно конкретизироваться через определенную совокупность соответствующих задач, решаемых в определенный период времени с учетом особенностей развития военно-политической обстановки, а также материальных основ военно-технической базы государства. Доктрина сыграла определенную роль в стабилизации обстановки в стране, повышении ее авторитета в мире как миролюбивой державы, но с течением времени (момента ее принятия прошло почти 10 лет) многие ее положения, естественно, изменились. Остановимся только на двух положениях. В пункте 4 раздела «Военно-политические основы» записано: «Угроза прямой военной агрессии в традиционных формах против Российской Федерации и ее союзников снижена…». Но неспровоцированная военная агрессия Грузии против Южной Осетии в августе 2008 года показала, насколько нестабильна ныне международная обстановка и вряд ли целесообразно в таком долговременно действующем документе как Военная доктрина отражать конъюнктурные оценки военно-политической обстановки в стране и мире.

Второй пример. В пункте 15 в разделе «Военно-стратегические основы» определены «основные формы применения Вооруженных Сил Российской Федерации и других войск». Они соответственно вошли в руководящие уставные документы. Но формы и способы военных действий – это такая категория военного искусства, которая очень динамичная и «узаконить» ее в ВД невозможно. Так и получилось - уже через 3-4 года после выхода ВД появилось немало новых форм и способов военных действий – это электронно-огневые, информационно-ударные, аэромобильные, наземно-воздушно-космические, противокосмические и др. операции. Таким образом, положения ВД вступили в разрез с развитием военного искусства, стали определенным тормозом для его прогресса.

Из анализа векового опыта формирования военной доктрины в России можно сделать определенные выводы. Военная доктрина как составная часть военной политики имеет целью обеспечить безопасность граждан, общества государства от внешних и внутренних военных угроз. Она предназначена поддерживать на должном уровне военный потенциал страны, способствовать предотвращению крупномасштабных военных столкновений, недопущению вооруженных конфликтов, определять возможные формы, способы и средства применения военной силы.

Субъектами, определяющими структуру ВД, являются высшие органы военного руководства государства, ее объектами – области жизнедеятельности, которые формируют военный потенциал, военную мощь государства. Это экономика, наука и техника, социально-политические отношения и структуры. Направлениями реализации ВД являются обеспечение безопасности государства не только военными, но и невоенными мерами; информационное, военно-экономическое и организационно-техническое обеспечение; установление условий использования военной силы в межгосударственных отношениях.

Положения военной доктрины должны опираться на комплексную оценку состояния военно-политической обстановки и стратегический прогноз ее развития, на научно обоснованное определение текущих и перспективных задач, объективных потребностей и реальных возможностей обеспечения военной безопасности государства, а также на системный анализ содержания и характера современных войн и вооруженных конфликтов, отечественный и зарубежный опыт военного строительства.

В нынешнем веке военно-политическая обстановка изменяется более динамично, чем в прошлом. Угрозы военной безопасности становятся все более изощренными и многоликими. Они не только осуществляются в виде попыток ущемлять интересы РФ в решении проблем международной безопасности, создания очагов вооруженных конфликтов вблизи границы нашего государства, но и посредством последовательного расширения военных блоков и союзов в ущерб нашей военной безопасности, созданием, оснащением и подготовкой на территории других государств вооруженных формирований и террористических групп в целях их переброски на территорию РФ; путем осуществления вооруженных провокаций, в том числе против миротворческих сил, несущих службу на основе международных соглашений; делается попытка усиливать информационную блокаду нашего государства.

Разработка основ ВД РФ должна осуществляться на базе глубокой оценки реального потенциала виртуального противника, его замысла действий, целей и возможностей; исследования состояния политических сил внутри страны; определения соответствия намеченных целей и задач обороны возможностям страны. Это позволит обоснованно предвидеть перспективу развития военного строительства, избежать недооценки или переоценки сил вероятного противника и собственных сил.

Решение возникающих проблем, связанных с формированием и реализацией единой государственной политики в области обеспечения военной безопасности, поддержания внутриполитической стабильности, качественным совершенствованием Вооруженных Сил, развитием экономической, технологической и оборонно-промышленной базы, необходимой военной инфраструктуры, скоординированного реформирования всех компонентов военной организации государства, составляющих основу Военной доктрины, осуществляется на основе философских принципов объективности, всеобщности, универсальности и системности выявления взаимосвязей с использованием последних достижений общественных, естественных, технических, информационно-психологических наук и военной теории.

С точки зрения философии Военная доктрина представляет собой научную систему. Ее положения действенны тогда, когда в их основу положены законы и закономерности вооруженной борьбы, выявленные военной наукой и «отфильтрованные» военной практикой. Жизненность доктрины в ее органическом единении с военной теорией. Принцип научной обоснованности формирований положений Военной доктрины предполагает трезвый учет объективной действительности во всей ее сложности, имея в виду, что нынешний ХХI век – век особо труднопредсказуемых изменений в военной сфере. Его условно можно именовать веком «инновационных революций». Уже теперь на горизонте вырисовывается появление оружия, основанного на био-, нано и передовых информационных технологиях, продолжается совершенствование космических, оптико-электронных, радиофизических и многих других видов оружия в ныне неизвестных областях.

Это предполагает переосмысливание стратегии военного строительства применительно к новым условиям, определение основополагающих ориентиров для формирования ассиметричной военной политики, устремленной на подготовку к войнам «седьмого поколения» - сетецентрических, кибернетических, информационно-технологических, гравитационных, роботизированных, «звездных» (воздушно-космических), неконтактных, дистанционных, глобально-планетарных, нанотехнологических, биоэнергетических, интеллектуальных и др.

Важным принципом философского подхода к формированию Военной доктрины ХХI века является принцип перспективности. Это означает, что ее положения должны быть устремлены, по крайней мере, в ближайшее будущее. Философия не магия, не наука наук, но она помогает в решении таких проблем, для решения которых пока не накоплен конкретный материал, но которые явно назревают. Так, уже в ближайшей перспективе стоит вопрос о переоснащении вооружения нашей армии на инновационной технологической основе и вообще о создании «инновационной армии». Прогностическая философская направленность предполагает при формировании положений ВД использование более совершенных методов военно-научного исследования – не только испытанных интуитивно-экспертных, формализованных («фотографических»), но и множества других, основанных на использовании автоматизации поисково-исследовательских, нормативно-программированных, экстраполяции, тенденций теории вероятности, методы аналогий, «дерева целей», методов математического, эвристического, социального моделирования и прогнозирования.

Методологический потенциал философии позволяет с учетом накопленного опыта и методов военно-научного исследования сформулировать основные требования, которые необходимо положить в основу формирования положений ВД ХХI века.

К таким требованиям можно отнести:

- глубокий анализ реально складывающейся военно-политической обстановки, знание теоретических и методологических положений, образующиз ее фундамент, служащих поддержанию оборонного потенциала страны с перспективой до 2015-2020 гг.;

- конкретность и информативность, учет потенциальных и наличных возможностей государства по обеспечению национальной безопасности, предотвращению войн и вооруженных конфликтов;

- сосредоточение основных усилий на решении идейно-теоретических задач и повышению эффективности организационно-практической деятельности по укреплению обороноспособности страны, совершенствованию Вооруженных Сил;

- развитие военно-экономического, социального, политического и духовного потенциала в интересах обороны страны;

- повышение мобилизационных возможностей государства, совершенствование системы подготовки военно-обученных резервов и мобилизационного развертывания;

- координация деятельности всех военных институтов в военной сфере;

- планирование, подготовка и осуществление действий, связанных с предотвращением внутригосударственных конфликтов и урегулированием кризисных ситуаций.

Военная доктрина должна давать импульс для перспективного развития теоретических идей и концепций, в оборонной области, связанных с использованием передовых военных технологий.

На Военную доктрину, помимо методологической, военно-организационной, координационной, прогностической функций, возлагается также мировоззренческая, воспитательная функции, позволяющие сформировать правильные представления у граждан страны о важности и необходимости надежной защиты Отечества, о современной проблематике войны и мира, укреплении у людей идейных убеждений, преданности делу служения Родины и ее защиты. В современных условиях, когда применение военной силы или угрозы ее применения приобретает глобальный характер, особое значение приобретает укрепление связей в оборонной области со странами СНГ, выявление новых факторов, влияющих на военное строительство и определение новых взглядов на характер войны. Полагаем, что установившаяся в РФ практика разработки (обновления) ВД через 8-10 лет требует пересмотра. Доктринальные установки по оценке военно-политической обстановки, выявлению угроз военной безопасности РФ и соответственно планы военного строительства должны корректироваться более оперативно (через 3-4 года). Анализируя опыт разработки и публикации двух вариантов текста ВД (1993 и 2000 гг.), приходим к заключению, что подобная практика публикации в печати через столь длительный срок себя изжила. Видимо, целесообразно разрабатывать проблемы по военной идеологии государства и отображать их в иной форме, чем сейчас, а именно: предлагается в качестве основного документа разрабатывать «Концепцию государственной политики РФ по военному строительству». Этот документ должен обсуждаться Государственной Думой и утверждаться Президентом. В дополнении к нему следует разрабатывать «Конкретную программу обеспечения военной безопасности государства на ближайшие годы», «Военно-стратегические аспекты доктрины», «Военно-экономические аспекты доктрины». Принятие подобного порядка реализации доктринальных установок позволит, на наш взгляд, оперативно вносить в документы необходимые изменения в соответствии со складывающейся военно-политической обстановкой в стране и мире.

В заключение еще раз подчеркнем, что накопленный опыт по разработке военной доктрины в нашей стране дает основание сделать вывод, что Военная доктрина – была и остается заглавным документом, определяющим идеологию военного строительства государства, важной составной частью его общей военной политики, но методика ее разработки и реализации должна подвергаться реформированию. Считаем необходимым поднять статус Военной доктрины, как документа, до уровня Федерального закона. При ее разработке было бы целесообразно предварительно проводить всеармейскую дискуссию на страницах журнала.