«Если в отношении военной техники нужно добиваться полной независимости от иностранного импорта, то, пожалуй, в такой же степени ценной является независимость от импорта и военного мышления армии», - писал в 1930 году выдающийся военный теоретик, автор классического труда «Стратегия» комдив Александр Свечин.
Тезис о независимости военного мышления, является, пожалуй, универсальным во все времена. Но в наши дни он обретает особое материально-техническое воплощение. Информационная революция последних десятилетий продолжает активно влиять на развитие вооруженных сил практически всех государств. В войска поступают все более совершенные средства вооруженной борьбы. Естественно, что большая доля исследований в области военного искусства становится направленной на разработку практического применения новых средств вооруженной борьбы на поле боя. Все большая доля молодых исследователей подключается к разработке этой актуальной темы.
Однако наряду с несомненно положительными аспектами такой тенденции можно утверждать и о негативных последствиях. Даже поверхностный анализ публикаций средств массовой информации свидетельствует о явных признаках застоя в оперативном искусстве и стратегии. Одной из причин такого положения является катастрофическое «вымывание» из органов управления оперативного и стратегического звена Вооруженных сил РФ высококлассных специалистов, хорошо ориентирующихся в данных вопросах.
АРМИИ СРОЧНО ТРЕБУЮТСЯ СТРАТЕГИ
К сожалению, нехватка настоящих стратегов и операторов компенсируется сегодня стремительным карьерным ростом молодых тактиков, которые в силу своей подготовки анализируют поступающую информацию и принимают решения как «специалисты боя», то есть организаторы скоротечных, кратковременных действий.
При этом они часто упускают из виду, что на оперативном уровне – а тем более на стратегическом – необходимо четко представлять и взаимоувязывать будущие действия на период, определяющийся не часами, а неделями и даже месяцами. Так, тактический уровень мышления в оперативно-стратегическом звене проявляется в упрощенном понимании содержания, форм и способов применения вероятным противником своих сил воздушного нападения (СВН). Основным содержанием воздушно-наступательной операции (ВНО) США и НАТО считается нанесение массированных ракетно-авиационных ударов (МРАУ).
При данном подходе не учитывается, что решение оперативных задач нанесением МРАУ было характерно для военных действий 40–50-х годов прошлого столетия, когда командующий авиацией, участвующей в массированном авиационном ударе, мог иметь информацию о воздушной обстановке только в непосредственной близости от боевых порядков своих самолетов, то есть на тактическую глубину. Информация для оценки оперативной обстановки в воздухе (на каком направлении сосредоточиваются основные силы истребительной авиации противоборствующей стороны, как они эшелонированы, какими силами и откуда наращивают свои усилия, где размещаются и как эшелонированы наземные силы и средства ПВО, особенно при совершении ими маневра) в большинстве случаев отсутствовала. В этих условиях от бомбардировщиков требовалось выдерживание плотного боевого порядка, что обеспечивало относительную защиту от атак истребителей противника. С зенитной артиллерией, а в последующем и с зенитно-ракетными войсками, на маршруте полета к цели и обратно бомбардировщики «боролись» просто облетая их зоны огня. Однако по мере развития ракетного вооружения и средств разведки войск ПВО такое построение стало нерациональным, так как по опыту учений могло привести к неприемлемым потерям.
Начиная с 60-х годов XX века командование ВВС США приступило к целенаправленному совершенствованию оперативных форм применения ВВС на основе создания систем разведки и управления, обеспечивающих получение органами управления объективной информации не только о воздушной, но и наземной обстановке в районе выполнения боевой задачи авиацией. Такой подход позволял своевременно и адекватно реагировать на действия обороняющейся стороны уже не только командиру авиационной группы в воздухе, но и командующему ВВС на ТВД, который по обстановке мог корректировать намеченный план действий.
В результате уже к середине 80-х годов новые возможности систем управления и разведки наряду с новыми возможностями самой авиации позволили специалистам предложить принципиально новое содержание ВНО: ее основу стали составлять не МРАУ, а сражения, проводимые в оперативной, а порой и в оперативно-стратегической глубине. В настоящее время можно утверждать о способности Объединенных ВВС США и НАТО проводить воздушные сражения в стратегической глубине обороны противника.
В данном случае речь идет не о простой смене названия формы действий СВН, а о приведении ее в соответствие с новым содержанием и, кроме того, о необходимости адекватного изменения форм действий вооруженных сил обороняющейся стороны.
Свидетельством деградации военного искусства является и непонимание основных понятий (без тавтологии здесь, увы, не обойтись) военной науки. Один пример: при освещении вопросов оперативного и стратегического уровня многие авторы раскрывают аббревиатуру СВН как средства воздушного нападения. А по сути, речь идет о силах воздушного нападения. В оперативном, а тем более стратегическом масштабе вооруженная борьба объединениями ВС РФ ведется не против отдельных средств, а против объединений вооруженных сил противника.
Эта «оговорка» не так безобидна, как может кому-то показаться. Например, непонимание сути термина «СВН» привело к тому, что уже многие исследователи в области оперативного искусства и стратегии, рассуждая по проблемам в своей области исследований, считают вполне обоснованным сводить оперативное искусство к простой арифметике, к «линейному» противопоставлению средств воздушного нападения и средств противовоздушной обороны. Благодаря таким ошибкам суть военного искусства выхолащивается! Понимание этой проблемы есть: в СМИ уже было несколько публикаций по данной теме, но, как обычно, «воз и ныне там»...
Можно приводить еще множество подобных примеров из других областей военного дела, однако целью данной статьи не стоит задача показать чью-то некомпетентность или позлорадствовать по поводу нашего отставания в военном искусстве. Речь идет о необходимости активизации исследований в области оперативного искусства и стратегии как с привлечением отставных специалистов, так и за счет кропотливой работы нынешнего поколения военных ученых.
Автору по долгу службы часто приходилось беседовать со многими относительно молодыми офицерами, которые стремятся как можно глубже узнать, а точнее понять, военное искусство. Их своевременному становлению помешало многое, и в первую очередь бесконечное реформирование военной науки.
Сегодня вопрос заключается в том, что можно или ждать, пока кто-то наработает новые знания и доведет их до каждого, или самостоятельно всемерно способствовать эволюции военной науки в российских Вооруженных силах.
БЕЗ ПРОШЛОГО НЕТ БУДУЩЕГО
В настоящее время для развития своего оперативного (оперативно-стратегического) мышления каждому офицеру необходимо вести самостоятельную кропотливую работу, направленную на осмысление все новых фактов, характеризующих изменение содержания вооруженного противоборства во всех сферах. Немаловажной составляющей качественной подготовки любого офицера является военно-историческая подготовка. Без фундаментальной военно-исторической подготовки никто не способен уловить значение каждого нового фактора и бессилен представить себе те изменения, которые повлечет за собой его проявление в будущем в тех или иных аспектах военного дела. Сегодня, как и вчера, история является единственной базой, на которой может расти творческая мысль в области теории военного искусства.
Рассмотрим этот тезис на примере развития теории противовоздушной обороны.
Противовоздушная оборона как новая область военного искусства зародилась в период Первой мировой войны. В период между Первой и Второй мировыми войнами противовоздушная оборона развивалась быстрыми темпами. Однако в теории и на практике предусматривались формы и способы применения сил и средств ПВО, не выходящие за рамки тактики. Это было обусловлено, с одной стороны, мнением, что авиация будет осуществлять налеты мелкими группами, а с другой – состоянием и возможностями средств ПВО того периода. Так, истребительная авиация обладала радиусом действия в пределах 150–200 км. Зенитная артиллерия могла уничтожать самолеты противника только на непосредственных подступах к обороняемым объектам. Соответственно противовоздушная оборона организовывалась и осуществлялась по принципу обороны отдельных объектов (пунктов, как тогда говорили), расположенных в зоне досягаемости авиации противника. Основной задачей командиров соединений было распределить силы и средства ПВО между объектами обороны, которые в дальнейшем решали задачу самостоятельно, вне связи с силами и средствами, оборонявшими другие пункты. Граница угрожаемой зоны устанавливалась Генеральным штабом в зависимости от дальности действия авиации вероятного противника и стратегической оценки тех или иных районов и направлений. На несколько лет такой подход снял проблемы в организации ПВО.
В середине 30-х годов ХХ века, по мере роста боевых возможностей бомбардировочной авиации, пришло понимание того, что пассивная противовоздушная оборона в современной войне малоэффективна. В связи с этим в понятие «противовоздушная оборона» стали включать действия не только средств обороны, но и средств наступления. Например, Полевой устав РККА 1936 года (ПУ-36) определил, что противовоздушная оборона должна переносить свои усилия по борьбе с воздушными силами врага на его территорию: «Систематическое поражение аэродромов противника является одним из элементов, составляющих ПВО», «опираясь на воздушную разведку, истребительная, штурмовая и легкобомбардировочная авиация отыскивает и уничтожает на аэродромах авиацию противника», «одновременно с организацией силами истребительной авиации боев в воздухе на всем пути полета воздушного противника к основным объектам атаки бомбардировочная авиация должна ответить контрударами по основным базам и аэродромам противника, истребительная и штурмовая авиация должны блокировать с воздуха подходы к его оперативным аэродромам и атаковать возвращающегося с налета противника».
Предложения были грамотные, не потерявшие своей актуальности до сих пор. Однако широкого распространения они не нашли, и в конце 30-х годов ХХ века противовоздушная оборона СССР по-прежнему организовывалась как совокупность согласованных действий военно-воздушных сил и специальных войск ПВО тактического масштаба непосредственно в районе объекта обороны. Единого оперативного органа, способного осуществлять централизованное управление силами и средствами ПВО, выделенными для противовоздушной обороны страны, не было. Существовавшее в тот период Главное управление противовоздушной обороны оперативными функциями не обладало. Ответственность за противовоздушную оборону объектов страны возлагалась на командующих войсками военных округов, а во время войны – на командующих войсками фронтов и военных округов. Высшей организационной единицей сил и средств ПВО оставалось тактическое соединение.
Управление силами ПВО было децентрализовано: соединения истребительной авиации подчинялись командующему военно-воздушными силами военного округа (фронта), а соединения наземных войск ПВО – командованию зоны противовоздушной обороны военного округа (фронта). Как следствие, организационная структура, формы и способы применения сил и средств ПВО, предназначенных для обороны объектов страны, не соответствовали возросшим задачам противовоздушной обороны.
Неудивительно, что с началом агрессии фашистской Германии против СССР в июне 1941 года тактические действия ПВО СССР оказались малоэффективными против воздушного противника, согласующего действия своих ударных сил и средств в оперативном масштабе. Система ПВО СССР была полностью подавлена, и ВВС Германии начали практически безнаказанно уничтожать важнейшие объекты экономики там, где они себе намечали. Проблема стала настолько острой, что Государственный комитет обороны вынужден был уже 9 ноября 1941 года принять постановление «Об усилении и укреплении противовоздушной обороны территории Союза».
Реорганизация вылилась в построение совершенно новой системы противовоздушной обороны страны. Был создан новый род войск Красной Армии – Войска ПВО территории страны (ТС), подчиненные непосредственно наркому обороны через введенного заместителя по ПВО – командующего войсками ПВО ТС. Все наземные силы и средства, предназначенные для противовоздушной обороны объектов страны, несмотря на тяжелейшее положение на фронтах, были выведены из состава фронтов и военных округов и подчинены командующему Войсками противовоздушной обороны страны. При нем были созданы органы оперативного руководства и централизованного управления войсками ПВО. В европейской части СССР было создано 2 корпусных и 13 дивизионных районов ПВО ТС. Районы ПВО привязывались к сохранившимся важнейшим экономическим районам и получили название крупных объектов-городов. Основу системы ПВО в районе ПВО территории страны составили зенитные артиллерийские полки ПВО, отдельные бригады ПВО, дивизии ПВО, корпуса ПВО.
Однако такие действия тоже оказались полумерой – зенитная артиллерия без авиации была «хромой уткой», с которой воздушному противнику удавалось эффективно бороться, в крайнем случае просто облетая их зоны огня. Поэтому уже в январе 1942 года Ставкой Верховного Главнокомандования было принято решение передать в оперативное подчинение командующему Войсками ПВО страны из ВВС 39 истребительных авиаполков (свыше 1500 самолетов), которые вскоре ввели в штат Войск ПВО территории страны. Совместное применение зенитных и авиационных средств позволило вместо «зенитных очагов» создавать маневренную противовоздушную оборону, способную отражать удары авиации с любых направлений. В результате проведенной реорганизации Войска ПВО страны получили оперативную и организационную самостоятельность, что соответствовало условиям их деятельности. При этом эффективность противовоздушной обороны повысилась за счет внедрения такой формы применения войск ПВО оперативного масштаба, как боевые действия.
К концу войны противовоздушная оборона СССР превратилась в мощную и широкоразвитую систему. Войска ПВО страны, по существу, стали самостоятельным видом Вооруженных сил со строго определенными задачами, боевым составом войск и централизованным сверху донизу управлением. Поставленные перед ними в ходе Великой Отечественной войны задачи были выполнены успешно. Однако Войска ПВО, действия которых имели многие признаки и черты операции, к этому времени по-прежнему не имели ни ее теории, ни самого понятия «операция Войск ПВО».
ТЕОРИЯ ПРОТИВОВОЗДУШНОЙ ОПЕРАЦИИ
Основы теории противовоздушной операции были заложены в первые послевоенные годы. Руководство Советского Союза отчетливо осознавала, что вчерашние союзники, США и Англия, могут в любой момент перейти к массированному применению своей авиации против СССР. Как показал опыт последнего периода Второй мировой войны, эти страны не только теоретически разработали, но и внедрили в практику своих ВВС «стратегическую бомбардировку» как новую форму применения стратегической авиации. В основе стратегических ударов лежал научно обоснованный, тщательно просчитанный подход к организации массированных ударов силами сотен, а порой и более тысячи, самолетов. Последствия от таких действий были сравнимы с применением атомной бомбы в Хиросиме или Нагасаки.
Организация противовоздушной обороны СССР приняла характер самостоятельной проблемы, имеющей стратегическое значение. На важность ее решения в июле 1948 года указал Маршал Советского Союза Леонид Говоров. В своем докладе на совещании руководящего состава Войск ПВО страны он заявил, что действия Войск ПВО страны по отражению воздушного противника должны приобрести форму воздушных оборонительных операций.
На разработку соответствующей теории ушел год. Ее суть сводилась к отражению массированных налетов авиации противника последовательными эшелонированными ударами крупных сил истребительной авиации на маршрутах полета врага к обороняемым объектам и массированным огнем зенитной артиллерии на непосредственных подступах к ним. Боевые действия объединения ПВО планировались в тесном взаимодействии с соседними объединениями ПВО, а также с силами и средствами ПВО военных округов (фронтов) и флота.
Впервые операция как форма применения объединений Войск ПВО территории страны была принята в 1952 году, когда Генеральным штабом ВС СССР был издан проект Наставления по ведению операций (фронт–армия), в котором четко формулировалось, что основной формой оперативного применения Войск ПВО страны являются противовоздушные операции, проводимые с целью уничтожения авиации и беспилотных средств воздушного нападения противника и недопущения их к обороняемым объектам и районам. В Наставлении также указывалось, что противовоздушная операция представляет собой ряд сражений, проводимых по единому замыслу Войсками ПВО страны во взаимодействии с истребительной авиацией и зенитной артиллерией фронтов и флотов.
Новая форма организации и ведения противовоздушной обороны вызвала изменения в организационной структуре Войск ПВО страны. Созданные во время войны объединения ПВО были слишком громоздкими. Размеры района расположения соединений и частей этих объединений составлял 1500–3000 км по фронту и в глубину. Части и соединения находились на значительном удалении друг от друга, что при средствах связи того времени затрудняло управление и взаимодействие. Поэтому существовавшие объединения ПВО были расформированы, а на их базе были образованы районы ПВО первой, второй и третьей категорий. Все районы ПВО стали оперативными объединениями Войск ПВО страны. Соответственно с 1954 года противовоздушная операция определялась уже как совокупность боевых действий войск района ПВО или группы районов ПВО, объединенных единством цели и замысла, ведущихся в течение всего наступления воздушного противника и направленных на разгром его вторгшихся сил.
Границы районов ПВО устанавливались таким образом, чтобы, с одной стороны, не был стеснен маневр истребительной авиации, а с другой – обеспечивалось централизованное управление всей истребительной авиацией района ПВО при сосредоточении усилий на то или другое воздушное направление. В боевой состав района ПВО входили соединения и части всех родов войск ПВО: истребительной авиации, зенитной артиллерии, радиотехнических и специальных войск. Радиотехнические войска, как новый род войск, были созданы вместо войск ВНОС (войск воздушного наблюдения, оповещения и связи) на базе широкого внедрения радиолокационной техники. С принятием на вооружение средств радиопомех стали создаваться части специальных войск с задачей осуществлять подавление бортовых радиоэлектронных средств авиации противника. Зенитные прожекторы и аэростаты заграждения были сняты с вооружения как утратившие свое значение.
Развитие оперативного искусства Войск ПВО страны в 1954–1965 годах характеризуется совершенствованием форм и способов применения войск ПВО в связи с принятием в 1953 году в США и в 1954-м в НАТО стратегии «массированного возмездия». В ее основу был положен принцип изначального неограниченного применения ядерного оружия независимо от того, применит ли его противник или нет.
Основными носителями ядерного оружия в вооруженных силах вероятного противника в то время являлись пилотируемые самолеты. США вместе со своими союзниками к этому времени имели около 7000 боевых самолетов, из них 1850 стратегических бомбардировщиков. Более половины боевых самолетов, в том числе все стратегические бомбардировщики, являлись носителями ядерного оружия.
Действия авиации противника после ее оснащения ядерным оружием ожидались не в плотных боевых порядках большими группами, как это было во Второй мировой войне, а мелкими группами и одиночными самолетами, рассредоточенными по фронту, глубине и высоте, так как потребный наряд сил для разрушения крупного объекта в связи с применением ядерного оружия уменьшился в десятки раз и не превышал 5–10 самолетов.
В этих условиях потребовалось, чтобы войска ПВО не допустили прорыва к обороняемому объекту ни одного самолета противника. Практическое решение этой задачи стало теоретически возможным только после поступления в Войска ПВО страны качественно нового оружия – зенитных ракетных комплексов, первый образец которых был принят на вооружение в 1955 году. Однако массовое развертывание зенитных ракетных войск не снижало роли истребительной авиации как наиболее маневренного и «дальнобойного» средства, способного осуществлять перехват и уничтожение воздушного противника на дальних подступах к обороняемым районам и объектам.
Изменения в качественном составе Войск ПВО страны и в способах боевых действий объединений ПВО вызвали изменения в их организационной структуре. На базе ранее созданных районов ПВО были сформированы отдельные армии ПВО, а для противовоздушной обороны важнейших районов страны – округа ПВО. Каждое объединение ПВО стало охватывать, как правило, территорию нескольких военных округов. Ответственность за противовоздушную оборону районов и объектов, расположенных на всей территории страны, в том числе и на территории военных округов, а также за противовоздушную оборону сил флота в базах и на коммуникациях в прибрежной полосе глубиной на радиус досягаемости средств ПВО была возложена на главнокомандующего Войсками ПВО страны. Одновременно он являлся заместителем министра обороны (эта должность была введена в 1954 году). В то же время командующие войсками военных округов не освобождались полностью от ответственности за противовоздушную оборону. Они стали отвечать за своевременное применение всех сил и средств ПВО, расположенных на территории военного округа, и прежде всего за своевременное применение сил и средств ПВО окружного подчинения для отражения первого массированного удара авиации противника, а также за организацию взаимодействия сил и средств ПВО в границах военного округа.
В этот период было положено начало разработке новых теорий противовоздушных операций: по обороне крупного центра; по обороне промышленного района; по обороне одной отрасли промышленности; по обороне систем коммуникации стратегического направления. Каждая из таких операций имела свои особенности, но всем им были свойственны общие принципы ведения: сосредоточение усилий для разгрома главной группировки СВН противника, непрерывность воздействия по нему, взаимодействие сил и средств ПВО Войск ПВО страны, ИА и ПВО фронтов (флотов). С учетом опыта войны содержанием таких операций являлся ряд противовоздушных сражений, проводимых по единому замыслу во взаимодействии с ИА фронтов и флотов для срыва (отражения) массированных авиационных ударов противника.
ОТКАТ В 1959 ГОД
Дальнейшее развитие и углубление теории противовоздушной операции привело к изданию в 1959 году Наставления по ведению противовоздушных операций. В этом Наставлении в условиях нараставшей угрозы внезапного ядерного нападения вероятного противника были определены задачи Войск ПВО страны, построение противовоздушной обороны и формы оперативного применения войск противовоздушной обороны. В частности, отмечалось, что противовоздушная операция начинается с началом воздушной операции противника и представляет собой «ряд объединенных общим замыслом сражений и боев, проводимых одним или несколькими оперативными объединениями Войск ПВО страны с целью разгрома воздушного противника и срыва его воздушных операций». При этом противовоздушные операции подразделялись на операции группы округов и армий и операции округа или армии ПВО, как самостоятельные или во взаимодействии с войсками других видов Вооруженных сил.
Главное содержание оперативных (оперативно-стратегических) форм борьбы с воздушным противником стало заключаться в уничтожении большого количества мелких групп и одиночных самолетов авиации противника, рассредоточенных по фронту, в глубину и по высотам.
Основным организатором процесса отражения налета воздушного противника стали командир тактического соединения ПВО и его штаб. Как следствие, противовоздушная операция как форма ведения боевых действий объединением ПВО или группой объединений Войск ПВО страны перестала существовать.
Здесь впервые проявилась ставшая в наше время угрожающей проблема тактического мышления офицеров на должностях стратегического уровня. Так, признавая основным противником для объединений Войск ПВО объединения ВВС противника, основные усилия объединений ПВО предполагалось сосредоточить не на борьбе с ними, а на уничтожении средств воздушно-космического нападения противника – бомбардировщиков, истребителей, штурмовиков, самолетов-разведчиков, аэростатических средств и других. Как следствие, командующему и штабу объединения ПВО рекомендовалось при оценке воздушно-космического противника основное внимание уделять определению количества средств ВКН, которое противник может привлечь при нанесении удара по каждому объекту обороны данного объединения ПВО, и количества средств, которые будут пролетать через это объединение ПВО для нанесения ударов в глубине страны. Эта принципиально не решаемая в те годы задача позволяла эффектно жонглировать с эффективностью разрабатываемых вариантов действий, поэтому нашла широкое распространение. Но, по сути, произошел откат от оперативного искусства к тактике.
В заключение хотелось бы еще раз акцентировать внимание на простой мысли: соответствие военного искусства условиям обстановки так же важно, как и наличие современного вооружения и военной техники. Это три «слона», на которых стоит успех военных действий. Попытка развивать отечественные Вооруженные силы, только закупая новейшие образцы ВВТ, но не развивая военную науку, не приводя менталитет офицерского состава в соответствие новым условиям обстановки, может закончиться плачевно.
Муса Хамзатов, Независимое военное обозрение
